Миллион миров (СИ)

— Сегодня ты стал тем, кем был всегда. Никчемным. Беспомощным. Никому не нужным.

Маленький принц боролся изо всех сил, он старался вырваться, пытался отвести руками медленно приближающиеся когти, блестевшие в полутьме. Но детские пальцы лишь цеплялись за шкуру воина, не в силах остановить лапу, не способные причинить её хозяину вред. Рука ребёнка не могла противостоять мощи Джахара, хозяина Разбитых кварталов пропащего города Шэмерай.

Мальчик расширенными глазами смотрел на зеара, словно не мог поверить, что это происходит на самом деле, что это не игра. Его лицо кривилось от страха, в подвижных чертах на мгновение возникала умоляющая надежда: отпусти, дай мне убежать, позволь мне и дальше мчаться по улочкам Шэмерай, слышишь?

И именно эта надежда на лучшее, именно эта неубиваемая вера мальчика в то, что он будет жить, несмотря ни на что, вызывала в Джахаре истинную ненависть, которая переполняла его жестокое сердце. От силы этого чувства воин мог взорваться.

Он рванул мальчишку к себе, поднёс к самой пасти, скользя клыками по детскому лицу, о, как ему хотелось впиться в эту мякоть, вырвать это ненавистное лицо, захлебнуться криком и кровью маленького принца, вгрызаясь в его худенькое тело. Но это было бы слишком быстро, унизительно-просто, опустошающе-легко. Геенна ненависти и злобы к этому человеку, клокочущая в душе Джахара, жаждала долгой и мучительной, истощающей их обоих пытки. Надо сдержать себя и начать с малого.

Он исступлённо зарычал, громадная когтистая лапа ударила мальчику в лицо. Тот содрогнулся и вскинул руки, пытаясь закрыться, но слишком поздно. Яростная боль рванула левый глаз.

— Повреждение скафандра семнадцать процентов, — сказал Гамма. — Рабочий режим восстановлен, но энергии на маневрирование почти не осталось.

Одиссей открыл глаза.

— Прогноз траектории: отрицательный.

— Что?

— Вас сносит в сторону. Множественные отклонения во время пути, импульсы для разворотов и ухода от столкновений слишком сместили вектор вашего полёта.

— Если достать ещё несколько скафандров из умпа, — пробормотал человек, — мы сможем с помощью них повернуть и упасть в нужное место?

— Не сможете, — спокойно ответил Гамма. — Мы уже выкачали из них всю энергию на маневрирование в пути. Осталось только базовое жизнеобеспечение. Если его потратить, миссия потеряет смысл, вы не сможете оказать помощь гибнущим.

— Значит, мы летим мимо и ничего не можем с этим сделать?

— Два негативных выбора. С учётом набранной вами скорости, мы можем потратить оставшуюся энергию либо на её гашение, либо на изменение траектории полёта, чтобы он снова вёл к кораблю. Во втором случае вы попадёте в корвет «Гаррак», но разобьётесь о него. А в первом — пролетите на двести километров левее.

Человек глубоко вздохнул.

— Вы были без сознания, поэтому я уже сделал выбор. Мы гасим скорость. В этом случае есть отличная от нуля вероятность того, что случайный метеор столкнётся с вами и подтолкнёт именно в нужном направлении. Тогда вы сможете приземлиться на скорости, которая не приведёт к смерти и повреждению оборудования.

Фокс прекрасно понимал, какова эта вероятность, и насколько она отлична от нуля.

— Чернушка, — тихо сказал он. — Настал твой час.

Птица возникла в пространстве, как будто услышала его и прыгнула на зов. Он по-прежнему не знал, как работает её потрясающее умение слышать и понимать человеческий голос, невзирая на то, что она была бессловесным порождением беззвучной космической пустоты. Но Чернушка всегда его слышала и, кажется, в основном понимала.

С четвёртой попытки она догадалась и сумела телепортироваться прямо на умпа, вцепилась в его крышку и распласталась на ней, так что скорость не сорвала птицу с робота. Она стала частью их сжатого, сцепленного конгломерата.

— Какая же ты умница, — покачал головой Одиссей. — Моё совершенное существо. Видишь белый корабль? Ты должна долететь туда. Нет, не прыгнуть, Чернушка, а долететь. Вуууууух, вот так.

Он показал рукой плавный пикирующий полёт в сторону «Гаррака». Безглазая морда птицы слегка сдвинулась в сторону корвета, затем обратно на Фокса.

— Погодите секундочку! — в отчаянии пролаял сквозь боль безногий учёный Джом. — Подумайте, прежде чем сделать выбор… Вы можете погасить скорость и развернуться, бросить всю технику, взять только запасные скафандры, и пусть эта удивительная вакуумная птица донесёт вас до вашего корабля. Он будет идти навстречу, и вы сможете спастись. В противном случае слишком велик шанс, что вы не сумеете нас спасти и погибнете сами. Во имя хвоста Беглеца, это будет слишком…

— Хорошо, — сказал Одиссей, — я подумаю.

Он помял несчастную шею сквозь тонкий слой скафандра. На протяжении всей этой безумной экспедиции шея скромно примолкла, уступив место остальным ранам, будто признала их право болеть сильнее. Но сейчас напомнила о себе. И Фокс невольно рассмеялся, не чувствуя обезболенных ноги и плеча.