Миллион открытых дверей

Остальные молча смотрели на дисплеи, а я принялся за последнюю задачу: вероятность притока ресурсов в терраформирование как функции от роста цен на сельскохозяйственные угодья. Ответ на этот вопрос я нашел с помощью применения грубой силы — заставил программу изыскать все сведения о продаже земель со времени основания колоний Каледония и Земля Святого Михаила и проверить, как таковые сделки отразились на бюджетных средствах, выделяемых на терраформирование в обеих колониях. Поскольку компьютеру предстояло сравнить между собой порядка четырехсот миллионов цифр, на подсчеты должно было уйти не менее минуты. Я откинулся на спинку стула и стал слушать, о чем говорят остальные.

— Кривая дергается, как обезумевшая змея, — наконец изрекла Биерис.

— Точно, — отозвался Аймерик. Его пальцы запорхали по клавиатуре.

— Что происходит? — поинтересовался Шэн, не обращаясь ни к кому конкретно.

Аймерик объяснил:

— В ряде систем равновесие отсутствует, происходит усиление. Данный алгоритм использовал интерполяцию значений экономических систем других цивилизаций с помощью параметров, которые в этих системах отсутствуют. Следовало выяснить, выдержит ли функция экстремальные значения. Но поскольку экономика Каледонии на самом деле занимает положение в самом дальнем углу пространства, характеризующего взаимоотношения между экономикой и государством, . все оценочные величины были менее экстремальны, чем реальные. Поэтому всякий раз, когда мы вводим очередные точные данные, модель ведет себя все более экстремально — и увеличивается компенсация, внесенная в оставшиеся оценю».

Питерборо встала и подошла к дисплею очень близко. Чуть ли не прижав нос к экрану, она ошарашенно смотрела на дико подпрыгивающие кривые, отражавшие прогноз на ближайшие девять лет.

— Знаете, — проговорила она тихо-тихо, — в десятках проповедей я говорила о том, что в Каледонии мы создали совершенно уникальную цивилизацию. А теперь я потрясена тем, что воочию вижу, что это так и есть.

Она медленно проводила взглядом очередную кривую и понимающе кивнула, словно эта извилистая линия сказала ей положительно все.

— Но может быть, все-таки есть какая-то основная погрешность?

Аймерик начал было отвечать, но Питерборо прервала его:

— Нет-нет, никакой погрешности нет. Я немного занималась экономическим планированием в течение последних десяти лет — в тех масштабах, которые у нас допустимы, — кг если бы я хорошо задумалась, то поняла бы, что ожидать следует именно этого. — Она медленно покачала головой. — Аймерик, я очень рада тому, что вы здесь. Но не сомневаюсь, что я — единственный пастор в составе кабинета, у кого ваше присутствие вызовет такие чувства.

— Я и не думал, что все это понравится моему отцу и его окружению, — сказал Аймерик, отошел к буфету и налил себе пива. Я впервые видел, чтобы он выпивал во время работы. — Но это все еще цветочки. Погодите, то ли еще будет, когда они услышат, чем им надо заниматься, чтобы этого избежать.

Я успел пересесть к свободному компьютеру и наконец сообразил, о чем они толкуют. График показывал, что трудовая занятость в течение трех лет упадет на сорок процентов, а объем производства за это же время снизится на пятнадцать.

Вскоре после этого уровень производства должен был стремительно пойти вверх, а вместе с ним — трудовая занятость.

Но в промежутке предстояли два года инфляции с превышением ста процентов.

Примерно через шесть-семь лет намечалась стабилизация всех показателей — производства, цен, занятости, но до тех пор экономика Каледонии, согласно прогнозу, должна была преодолеть жуткие «американские горки» подъемов и спадов.

— Но разве такого не было в Новой Аквитании? — спросил я. — Мы же благополучно пережили все это…