Миллион оттенков желтого

— Не у меня, Марфинька нашла в своих закромах. — Тетя Ида жестом передала слово подруге.

Та была нехарактерно лаконична:

— Вот.

Я приняла от нее помятую блестяшку.

— Одна серьга, вторая давно потерялась, пару уже не подобрать — они давным-давно делались на заказ, — прокомментировала Марфинька. — Как ты просила, золото высшей пробы.

— А выглядит как латунь, — покритиковала Ирка, сунув нос в мою ладонь.

— Металл девятьсот девяносто девятой пробы, он такой и есть — желтый, сплав с добавкой меди красивее, — объяснила тетя Ида. — Потому-то из золота высшей пробы украшения массово не делают, только по спецзаказу.

— Не только потому. Главное, что без лигатуры, улучшающей физические характеристики материала, «чистый» металл подвержен деформациям, а изделия из него — преждевременному износу, — авторитетно добавила Марфинька.

В долгих странствиях по блошиным рынкам и ювелирным лавкам мадамы научились разбираться в украшениях.

— А не жалко? — Я взвесила невзрачную серьгу из чистого золота на ладони. — Тут драгметалла граммов пять.

— По нынешним ценам — тысяч на тридцать, — подсказала Ирка.

Мы с ней тоже не лыком шиты, после одного недавнего дела научились разбираться в золотишке[8].

— Для Галы — не жалко, я перед ней виновата. — Марфинька вздернула подбородок, демонстративно гордясь своим благородством.

— Чудесно. — Я зажала серьгу в кулаке и постучала им в дверь.

— Кто-о та-ам? — покричал изнутри знакомый голос.

— Я! — крикнула я. Оглянулась на трех азартно сопящих за моим плечом подруг и поправилась: — Мы! Все свои!

Защелкали замки, загремели запоры и цепи — Боря открыл нам, оценил представительность компании и смутился:

— Ой, а все не поместятся, у меня тут тесно…

— Подождите в кофейне, пожалуйста! — бросила я за спину, адресуясь к своим спутницам, и ловко ввинтилась в приоткрытую дверь, которую сразу же захлопнула.

Оставшиеся за порогом немного пороптали и смирились. Мой план — мне и играть первую скрипку.

— Давай сюда. — Фаберженок загодя расчистил место на рабочем столе-верстаке.

Я вынула из сумки небольшой сверток серой бумаги, положила на резиновый коврик, развернула.

— Моя родная мама! — ахнул Боря. — Я реально это вижу? Тысяча граммов двадцатичетырехкаратного золота 999-й пробы, длина слитка сто семнадцать, ширина — пятьдесят один и пять, высота — девять миллиметров…

— Ты это на глаз определил? — удивилась я.

— Нет, просто знаю размеры. О, а тут у нас и сертификат качества от аффинажного завода есть, и уникальный серийный номер на слитке и в документе…

— Не будет он уникальным. — Я положила рядом с золотой плиткой Марфинькину серьгу. — Боря, срочно нужно сделать такой же слиток, но не золотой, а только покрытый драгметаллом. Сможешь?

— Смотря с какой целью. — Осторожный парнишка уклонился от прямого ответа.

— С самой благой! — с чувством заверила я его, осознала, что вздернула подбородок, как минуту назад Марфинька, и снизила пафос: — Чтобы всучить похитителям Бегемотика подделку вместо настоящего килограмма золота, затребованного в качестве выкупа.

— Разве в Петербургском зоопарке есть бегемот? То есть был, но украли? — Фаберженок уже деловито вертел в руках слиток, внимательно рассматривая его со всех сторон.

Я поняла, что поставленная задачка ему интересна, и вкрадчиво пообещала:

— Расскажу тебе все, что знаю про петербургских бегемотов, пока будешь работать, договорились?

Между прочим, это действительно интересная и трогательная история. В Ленинградском зоосаде с 1911 года жила бегемотица по имени Красавица. Очень ценный экземпляр — второй по величине бегемот в зоопарках мира. Крупному животному требовалось до сорока килограммов корма в день, и в мирное время с пропитанием всеобщей любимицы не было никаких проблем, но пришла война, Ленинград оказался в блокаде, начался голод. Казалось бы, бегемотица была обречена, но нет! Самоотверженные служители зоосада сумели сохранить ей жизнь, и Красавица не просто уцелела в блокаду, но и дожила до 1951 года!

Пока я рассказывала, Боря работал, так что мы с ним не скучали, а вот наши подруги успели истомиться в ожидании.

— У тебя совесть есть? Мы уже и поели, и попили, и погуляли, и снова сели кофейком наливаться, а тебя все нет! — пожаловалась Ирка, когда я наконец присоединилась к ним в кафе.

— Какая разница, есть ли у меня совесть? У меня есть это! — Я раздвинула круглые подносы с выпечкой и стаканами, освобождая место в центре стола, и торжественно положила туда серый сверток.

Крафтовая бумага не диссонировала со стилизованной под коричневатый пергамент упаковкой круассанов и слоеных пирожков. А вот содержимое выглядело инородным и буквально притягивало глаз.

— Ух, ты! Настоящее золото? — Ирка потянулась поскрести слиток ногтем.

Я шлепнула ее по руке.

— Как тебе сказать… Сверху самое настоящее — Марфинькина серьга 999-й пробы. Боря сделал гальваническое золочение.

— Золочение чего? — Мудрая тетушка рассматривала слиток, не делая попыток к нему прикоснуться.

— Свинцовой отливки.

— Золото тяжелее свинца, — напомнила тетя. — Значит, подделка весит не килограмм, а намного меньше?