Миллион оттенков желтого

Для этого ему даже не потребовалось входить в прихожую, достаточно оказалось протянуть руку.

Мы заглянули в уборную – на удивление просторную, даже с окном во двор, и оценили свежий ремонт, выполненный с применением расхожих современных материалов, потому совершенно безликий и скучный.

– А тут что? – Петр постучал по другой двери.

– Кладовка, – ответил хозяин. – А через люк можно попасть на чердак.

– Как любопытно! Можно заглянуть? – заинтересовался Петр.

– Да пожалуйста, только быстро. – Хозяин пожал плечами. – Лестницу в кладовке возьмите.

Петр деловито открыл кладовку, взял стремянку, поставил ее под люк в потолке прихожей, полез наверх. Уже по пояс скрывшись во тьме чердачного помещения, глухо сообщил оттуда:

– Ничего не видно!

– Конечно, там же нет окон, – хмыкнул хозяин и посмотрел на часы.

– Петя, спускайтесь, не будем задерживать людей, – позвала я, уловив прозрачный намек.

Петр спустился, вернул на место стремянку. Мы поблагодарили молодого человека за импровизированную экскурсию и, с трудом разминувшись на узкой площадке, спустились по наружной лестнице.

Прошли вереницей дворов, из темной подворотни выдвинулись на улицу. Желтый солнечный свет заливал ее, как лимонад дюшес, осенний воздух искрился и казался ароматным и сладким. Я даже будто шипение содовой услышала: во дворе на другой стороне улицы дворник как раз сметал шуршащие сухие листья.

Я зажмурилась, подставляя лицо солнцу.

Насладиться моментом помешал телефонный звонок.

– Вы где? – строго спросила Ирка.

– А вы где? – Я проявила осторожность и не ответила сразу. – Я имею в виду, в какой стадии процесса?

– В заключительной, – обрадовала меня подруга. – Можете возвращаться.

Я показала встревоженному Петру большой палец и, спрятав мобильник, пояснила:

– Они уже заканчивают.

– Я бы не стал говорить об этом так уверенно, – усомнился он. – Наверняка это только временная передышка. – И пожаловался: – Боже, как я уже устал от этих разговоров о свадьбе! Не знаю, где и как от них спрятаться.

Я сочувственно похлопала страдальца по плечу, но все же взяла курс на злосчастный ресторан.

Мне, конечно, проще. Это не моя единственная дочь выходит замуж. У меня сын, и он пока не собирается жениться. А когда соберется, я приложу все усилия, чтобы отговорить его и невесту от бессмысленного и разрушительного для психики пышного празднования.

Петр этого не сделал – и теперь страдает, но кто виноват? Надо было вовремя окоротить свой инициативный женсовет.

Размышляя подобным образом, я свернула с набережной в Летний сад, чтобы со всей возможной приятностью срезать путь до ресторана, где засел наш свадебный оргкомитет.

Мраморные статуи уже спрятали в короба, фонтаны выключили, но отсутствие всех украшений только добавило Летнему саду естественной прелести. Теперь он смотрелся как слегка облагороженный лес, в котором даже пахло грибами. Если бы не зеленые оградки-шпалеры, я бы прошлась под деревьями в поисках рыжиков – говорят, они как раз растут под дубами, которых немало в Летнем саду. А самый старый из них, по легенде, еще сам царь Петр посадил. Теперь это памятник природы.

Я мимоходом поведала об этом своему спутнику, и тот с тоской пробурчал:

– Кто ж его посадит, он же памятник…

Петра явно терзали отнюдь не смутные сомнения в истинности утверждения, будто предсвадебный саммит закончился. Он опасался, что нас снова усадят за стол изрядно надоевших переговоров – и, к сожалению, оказался прав.

Войдя в ресторан и осторожно заглянув из холла в обеденный зал, мы увидели, что мизансцена изменилась незначительно.

– Те же и Боря, – пробормотала я, оглядев компанию за столом.

– Линяем! – Петр потянул меня назад.

Поздно: нас уже заметили. Мать невесты призывно замахала руками, а Ирка развела своими, извиняясь:

– Мы уже почти закончили, но тут пришел жених и задал пару уточняющих вопросов…

– Борис, ты неправ! – строго сказал будущему зятю Петр.

Фаберженок повесил голову. Видно было: он и сам сожалеет, что невольно подбросил дровишек в топку бесконечной дискуссии, но что с этим теперь делать – не знает.

Зато у его будущего тестя уже имелся полезный практический опыт.

– Хочешь увидеть самый маленький дом в Петербурге? – спросил он, отечески положив руку на плечо жениха, и сразу же потянул того вверх, не допуская отрицательного ответа.

– Хочу! – Боря взлетел, как ракета «земля-воздух».

Я не успела открыть рот, чтобы вновь предложить свои услуги экскурсовода.

– Я покажу! – Отец невесты потянул жениха за собой, и оба мгновенно исчезли.

Я онемела от возмущения. Ирка оценила выражение моего лица и захихикала, а потом отодвинула свободный стул и похлопала по нему.

– Не вижу ничего смешного, – проворчала я, неохотно усаживаясь.

– Видела бы ты свое лицо. – Подруга хохотнула и отвернулась от меня, чтобы вновь включиться в обсуждение деталей свадебного банкета.

Я машинально глянула в зеркало в помпезной золоченой раме – ими встык, квадратно-гнездовым способом была увешана целая стена – и оценила выражение своей физиономии. К нему очень подошло бы бессмертное «И ты, Брут!».