Миллион поцелуев в твоей жизни

Такое слово вообще существует? Недоставучая?

– Ты правда думаешь, что она клюнет на такого мерзкого извращенца, как ты?

Его ухмылка меркнет, сменяясь хмурым взглядом.

– Какого хрена, Ланкастер?

Я наклоняюсь ближе, упершись локтями в колени, и свирепо на него смотрю.

– Ты конченый недоносок, который снимает на камеру девушек, которых трахает. И трахаешь ты их только ради видео, которыми потом можно поделиться. Ты на них зарабатываешь. Тебе плевать, что своими действиями ты морально уничтожаешь этих девушек. Некоторые из них даже бросили из-за этого школу. Навсегда. А ты все продолжаешь, потому что никто из них никому не рассказывает о происходящем. Им слишком стыдно. Они уверены, что их жизнь кончена. Я удивлен, что ты до сих пор не получил ни от одной из них счет за лечение у психотерапевта.

– Готов поспорить, что ты сам смотрел эти видео, – говорит Ларсен с угрюмым выражением лица. Не сомневаюсь, неприятно слышать, когда тебе указывают на твои мерзкие выходки.

– Одно. – Это правда. – Я видел одно, но сразу выключил от отвращения.

– Весь из себя великий и могучий, – выпаливает он. – Думаешь, что ты здесь хозяин, и это, черт возьми, отстойно. Не все обязаны делать, как ты пожелаешь, придурок. Если у тебя ко мне претензии, доложи на меня. Если осмелишься, мать твою.

– У меня нет доказательств. И я не стану привлекать всеобщее внимание к девушкам, которые не хотят говорить о случившемся. – Я колеблюсь всего секунду. – Так ты задумал поступить с Рен? Хочешь снять забавное видео с ее участием? Может, запечатлеть, как она сосет твой крошечный член? Или как ты трахаешь ее сзади, чтобы было не разглядеть ее лицо?

Таков один из его трюков. Ларсен никогда толком не показывает их лица, но всем все равно ясно, кто это. Каждый раз.

– Ты завидуешь, – огрызается Ларсен. – Ты тоже ее хочешь. Не думай, что мы не заметили, как в последнее время ты всюду за ней ходишь. Черт, да ты последние два года каждое утро смотришь, как она входит в школу, пялишься на нее, как маньяк. Я не виноват, что ты слишком долго ждал и в итоге упустил свой шанс.

– Ты в самом деле думаешь, что у тебя есть шанс? – Мой голос звучит ровно.

– Больше, чем у тебя, тупица. По крайней мере, я получил одобрение ее мамочки с папочкой. А этого в случае с Бомонами добиться труднее всего. Папаша держит ее на коротком поводке. Сам не знаю почему. Может, хранит в тайне ее дурную репутацию? Может, она стала проституткой в тринадцать? Я бы не стал сомневаться. Взгляни на нее, на ее огромные сиськи и губы, что будто созданы для минета.

Я тут же набрасываюсь на него и стаскиваю с кресла. Хватаю за галстук так крепко, что он сдавленно кряхтит, а его глаза едва не вылезают из орбит, когда я схожусь с ним лицом к лицу.

– Захлопнись на хрен!

Ларсен судорожно выдыхает, но улыбается, хотя я вот-вот его придушу.

– А то что? Уделаешь меня? Валяй, Ланкастер. Я тебя не боюсь. Тем более ты сам вылетишь отсюда так быстро, что опомниться не успеешь.

Он снова отвечает ухмылкой, и мне хочется тумаками стереть ее с его самодовольной физиономии.

– Тронешь хоть волосок на ее голове, и я всем расскажу о твоих записях. Разоблачу тебя за все, что ты сделал за последние два года. Забудь о девушках и защите их частной жизни. В итоге они наверняка еще поблагодарят меня, когда я расскажу всем, какая ты на самом деле мразь.

Глаза Ларсена полны злости и страха.

– В чем вообще проблема? Какое тебе дело, хочу я ее трахнуть или нет?

– Во-первых, она никогда не позволит такому гаду, как ты, к ней прикоснуться. Во-вторых, мне не все равно, потому что мне правда нравится эта девушка, чего о тебе я сказать не могу. – Я замираю, едва произнеся эти слова, по телу проносится шок.

Она мне нравится.

Правда нравится.

Это еще что за хрень?

– Крю, да хватит, черт возьми. Оставь его в покое.

Обернувшись, вижу, что позади меня стоит Эзра и медленно качает головой. Я не удостаиваю его вниманием и снова сосредотачиваюсь на Ларсене.

– Повторяю: тронешь ее, и я тебе все кости переломаю. Снимешь ее на камеру, пусть даже одну только ее улыбку, и я тебя прикончу. – Я толкаю его прочь, и он, налетев на стоящее позади кресло, подает на пол.

Мы сверлим друг друга сердитыми взглядами, а я стою над ним, сжав руки в кулаки. Я так зол, что чуть не задыхаюсь.

Ненавижу этого урода. До безумия.

Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты отдыха, а Эзра мчится за мной по пятам.

– Что это сейчас было, чувак? Ты чего сцепился с Ларсеном? Мы же никогда к нему не лезли.

Потому что оказались кучкой болванов, считающих, что поступаем правильно, защищая одного из своих.

К черту это.

– Он подонок. – Я вытираю рот тыльной стороной ладони. – И заслуживает, чтобы его изобличили.

– Почему? С чего вдруг?

Я поворачиваюсь к другу.

– Завтра вечером он ужинает с Бомонами.

Судя по лицу, до Эзры доходит.

– И что? Думаешь, он сблизится с Рен? Уймись. Она даже смотреть на него боится.

– Я видел, как они разговаривали в коридоре. Мне кажется, она доверяет этому мудаку.

– Очень зря. Неужели она не знает?

– Видимо, нет. – Не знает. А я не знаю, поверила ли она моим словам.