Миллион поцелуев в твоей жизни

– Я представлял, что ты проделываешь то же самое с моим членом. – Он прикусывает мочку моего уха, и я постанываю. А может, на меня так влияют его слова. Заставляют стать навязчивой, беспокойной, жаждать большего, чем одни только поцелуи. – Как стоишь передо мной на коленях и отсасываешь мне. Лижешь меня, как тот леденец.

Никогда не думала, что захочу сделать нечто подобное, но от визуального образа, который Крю рисует в моей голове, начинает пульсировать между ног.

– Думаешь, у меня бы получилось?

– Я это знаю. – Он переворачивает меня и, нависнув сверху, целует так, словно не может насытиться. Я отвечаю на поцелуй с равным энтузиазмом, проводя рукой по его пояснице и поражаясь, какая гладкая у него кожа. Какая теплая.

Я хочу быть ближе.

Обогреватель в комнате работает на полную мощность, и мне становится жарко. Еще жарче. Не знаю, возможно, отчасти причина в том, что Крю лежит на мне, и сам горячий, как печка. Мне хочется снять толстовку. Но я не надела под нее футболку, и не могу остаться в одном лифчике и легинсах, пока мы целуемся.

А может, могу…

– Да к черту. Я весь горю. – Крю спрыгивает с кровати и идет убавить отопление, а потом снимает толстовку, и я вижу, что под ней нет футболки. Сажусь, откровенно его рассматривая, блуждаю взглядом всюду, словно не знаю, с чего начать.

Дыхание перехватывает, и я лишаюсь дара речи. У него красивое тело. Иначе не описать. Широкие плечи. Широкая твердая грудь с рельефными мышцами и легкой порослью волос, которых совсем немного. Ровно столько, чтобы пробудить во мне любопытство.

Вызвать желание прикоснуться.

Рельефный брюшной пресс бугрится мышцами при каждом движении. А еще тонкая дорожка темных волос ведет от пупка к поясу спортивных штанов, и меня внезапно переполняет желание провести по ней пальцами. Запустить руку в его спортивные штаны. Дотронуться до его толстого, горячего…

– Ты глаз не сводишь, Пташка. – Его низкий голос снова отзывается пульсацией между моих ног, напоминая о том, что он проделывал со мной пальцами в прошлый раз, когда мы были вместе.

От воспоминаний по телу пробегает дрожь.

– Ты без рубашки, Крю.

Он поглядывает на себя, проводит рукой по грудной клетке, а потом снова смотрит мне в глаза.

– Тебя это беспокоит?

Я мотаю головой.

– Нет. Просто я…

– В шоке?

– Я этого не ожидала. – Я сжимаю бедра, испытывая… ноющую боль.

Желание.

– Я больше не хочу смотреть этот фильм. – Крю наклоняется, берет ноутбук и ставит его на стол, однако не спешит присоединиться ко мне на кровати.

– Я тоже, – тихо признаюсь я.

Мгновение мы просто смотрим друг на друга, а потом я снова, как зачарованная, опускаю взгляд на его грудь. Пальцы так и чешутся от желания прикоснуться к нему, и я прикусываю нижнюю губу в попытке совладать с бушующими во мне чувствами.

Предлог провести время с Крю, чтобы посмотреть фильм для учебы, давно позабыт. Наши страстные поцелуи это подтверждают. Я знаю, зачем он меня пригласил. Знаю, зачем я пришла.

– Иди сюда, – велит он, и я не противлюсь.

С чего бы?

Встаю с кровати и, подойдя к нему, позволяю взять меня за руку. Крю притягивает меня ближе. Я кладу руку на его бок, и горячая кожа обжигает мою ладонь. А подняв голову, вижу, что он уже наблюдает за мной с озорной улыбкой.

– У меня кое-что есть для тебя.

– Что?

Он сует руку в карман и достает леденец на палочке. С вишневым вкусом. Мой любимый.

Я смотрю ему в глаза.

– Зачем ты купил мне леденец? – Я знаю зачем. Просто хочу услышать это от него.

Крю наклоняется, прильнув губами прямо к моему уху, и я дрожу.

– Хочу взглянуть, как ты его сосешь.

Все тело вспыхивает.

– Зачем?

– Я не врал, когда сказал, что не мог перестать думать о том, как ты сосала леденец на уроке. О том, как ты была сексуальна. Какими красными стали твои губы и язык от конфеты. – Крю прижимается лицом к моему лицу. – Я хочу поцеловать эти красивые красные губы, – шепчет он мне на ухо. – Хочу почувствовать твой вкус.

Я едва дышу, когда он отстраняется, с ухмылкой снимает обертку и бросает ее через плечо.

– Крю… – Я уже собираюсь отчитать его за то, что мусорит, но он перебивает.

– Соси. – Он проводит леденцом по моим губам. В одну сторону и в другую. Обводит их контур. Я размыкаю их, и он засовывает конфету мне в рот. – Давай, Пташка.

Я обхватываю леденец губами и сосу. Крю не сводит с моего рта глаз, в которых вспыхивает любопытство.

– Высунь язык. Оближи ее. – Он вынимает конфету изо рта, но задерживает ее возле губ.

Крю, как обычно, подхватывает что-то, начавшееся невинно, – зачастую с моей подачи, – и превращает в нечто пошлое.

Почему-то я не возражаю. Я хочу этого.

Хочу показать ему, что могу сделать с леденцом.

Преодолевая смущение, я медленно обвожу конфету языком, все это время не разрывая зрительного контакта. Сердце бешено колотится, и, закрыв глаза, я облизываю леденец, обхватываю его губами, а потом с хлопком выпускаю изо рта.

– Господи, – бормочет Крю едва ли не с болью. Открыв глаза, я вижу измученное выражение его лица, и меня вновь захлестывает пьянящее чувство, а с ним и осознание.