Миллион причин умереть

– Как же ты меня тогда в тюрьму посадишь?! Не жалко будет?! – Она все же соскочила с дивана и, отойдя на безопасное расстояние, уперла руки в бока. – Отвечай же, Гарик чертов! Как ты сумеешь меня посадить тогда?! Как переживешь разлуку?!

– Я сильнее, чем ты думаешь, – Артем криво ухмыльнулся и, вытянув вперед правую руку, призывно шевельнул пальцами. – Иди сюда, девочка. Иди и ничего не бойся.

Глазами самого разнесчастного человека Ольга посмотрела на этого красивого мужчину, который возлежал сейчас на ее диване и сделал ее существование в этом мире непереносимым, и вдруг жалобно запричитала:

– Артемчик, ну пожалуйста, ну прости меня! Ну оставь меня в покое! Я ничего не хочу! Я не смогу... Я не буду ничего делать!!! Боже! В какую яму ты меня загоняешь! Если бы ты только знал, как было велико искушение, но я не выдала тебя!

– Приз – в студию, – он захлопал в ладоши, умело копируя мимику известного телеведущего.

– Я никогда больше никого не выдам! Пожалуйста, оставь меня! Я так устала от всего. Так устала. Устала бояться и оглядываться. Я не могу так больше! А сейчас мое положение еще хуже, чем было!

– Почему? Ну что ты! Чем же оно ухудшилось? Тот, кто был для тебя вестником смерти, теперь в поле досягаемости. Удара в спину не будет. Неизвестности тоже нет. Все стало более или менее ясным. Чем же оно стало хуже, твое положение?

– Потому что, промолчав сейчас и не сдав тебя милиции, я стала твоей соучастницей! – Оля обреченно заплакала, спрятав лицо в ладонях. – Все сгустилось вокруг. Ты, со своей одержимой идеей отомстить. Толик, преследовавший меня из каких-то там благих побуждений и в результате обнаруженный с пробитым черепом в непосредственной близости от моего жилья. Мент этот настырный... Сергей, от которого никогда не знаешь, чего ждать. Танька эта еще...

– Что за Танька?

Артем задал вопрос, не меняя позы и не меняя интонации, но Ольга уловила некую долю настороженности в его голосе. Что-то подсказало ей, что вопрос был задан не из праздного любопытства, а вполне с конкретной целью – получить исчерпывающий ответ. Какой бы беззаботностью он ни старался наполнить свой взгляд, озабоченность все же тенью проскочила. Едва уловимо, но все же проскочила...

Одним словом, какое-то седьмое, а может, двадцатое чувство подсказало ей, что ключ к разгадке кроется именно здесь. И Ольге вдруг до одури захотелось узнать: где этот самый ключик, и самое главное – какую же дверь им должно и нужно открыть. И, может быть, узнав обо всем, она сможет что-то изменить в своей судьбе. Правильнее сказать: вернуться туда, откуда ее выставили полгода назад.

Ведь там и только там она была самой собой и по-настоящему счастлива.

Глава 19

– Толик, родной... – Татьяна обхватила обеими руками безвольно лежавшую на краю больничной койки кисть Кулешова и поднесла ее к губам. – Ты слышишь меня, счастье мое?! Открой глаза, я умоляю тебя... Господи! Накажи меня за все, но не забирай его у меня! Я умоляю тебя, господи!!!

Слезы струились по ее щекам, размыв безупречный макияж и сделав лицо на редкость некрасивым. Но Татьяну это сейчас мало заботило. Отдельная палата. Любимый в беспамятстве. Можно позволить себе расслабиться и дать волю эмоциям, что удушливым спазмом встали в горле.

Все рушится, летит куда-то под гору. Свернуть в процессе этого скоростного спуска не представляется возможным. А сворачивать нужно, иначе кончится и благополучие, и, возможно, сама жизнь.

Как ей сейчас не хватало поддержки. Сильного плеча рядом. Пусть Толик последним похвастать особенно не мог, но все же не чужой человек. На понимание-то, на понимание она могла рассчитывать, черт бы всех побрал!!!

Татьяна закусила губу и затряслась в беззвучных рыданиях.

Кто бы только знал, как она устала! Устала делать вид, что ничего не понимает и не замечает. Устала притворяться, изображая заботливую любящую дочь. Фальшь. Кругом одна фальшь и страх. Страх быть уличенной во лжи и неискренности. И еще больший страх дать понять, что ты боишься. Ведь как только это обнаружится, она погибла.

Татьяна не была, конечно, уверена в том, что ее могут лишить жизни. Нет. Но ей могли создать такие условия, что само понятие жизнь будет восприниматься ею как наказание...

– Толик, приди в себя, прошу тебя, миленький, – она уронила голову рядом с его перебинтованной на подушку и задышала горячо в его бледное лицо. – Мне очень плохо без тебя, поверь! Вернись ко мне...

Травма, как сказали врачи, была не опасна для его жизни, но не безобидна для его сознания. Если верить словам эскулапа, Кулешов мог стать после этой травмы законченным идиотом, а мог и не стать. Мог полностью лишиться воспоминаний или, наоборот, вспомнить все мельчайшие детали прошлой его жизни, которым он не придавал никогда значения. Одним словом, с ним могло произойти все что угодно.