Миллион причин умереть

Он снова замахнулся. Ольге пришлось прикрыть голову обеими руками и лишь тогда слабо пискнуть:

– Мои пахнут ванилью.

– Чем?! – Он тяжело задышал над ней, словно загнанное животное, затем вцепился в край ее куртки, которую она так и не успела снять, и сильно тряхнул. – Чем?!

– Ванилью, миндалем, карамелью и еще чем-то очень вкусным. Не знаю, чего они там напихали в этот крем. Умеют же готовить, подлецы. Может, лучше чаю выпьем, чем драться? Ты наверняка с дороги...

Говорить!.. Говорить как можно больше и бессвязнее! Не дать ему времени опомниться и прицепиться к какому-нибудь слову.

– Чаю, говоришь? – Он чем-то зашуршал. Затем повздыхал, потопал по комнате и наконец согласился. – А почему, собственно, нет?! Я не тороплюсь. Тебе – тем более некуда. Уговорила, давай пить чай...

Ольга попыталась встать, но голова отчаянно кружилась (шутка ли, долбиться целый день ею о стену), ноги ползли, не желая подчиняться хозяйке.

– Черт, – слабо выдохнула она и решила для начала раздеться.

Куртку сняла, стянула ботинки, шапку. Кое-как пригладила волосы. Потрогала обе скулы, куда поочередно приложился его кулак, причем второй удар был куда более ощутимым, и со слабым стоном выдохнула:

– Нет, ну какой же ты все-таки гад.

– А ты нет? – с живостью подхватил он ее слова, как бикфордов шнур искру. – А ты не гадина? Упрятала меня за решетку, и ты – святая?! Удавил бы тебя, сука! Если бы ты знала, как хочется мне тебя удавить!!!

– Догадываюсь, – покорно согласилась Ольга и все же выбралась из угла. – Пойду умоюсь, если ты не против.

– Я с тобой.

– С чего это? – Она изумленно вытаращилась на парня, след в след идущего за ней. – И в сортир со мной пойдешь?

– Да, девочка, тебе придется привыкать к моему присутствию в своем сортире, своей жизни и в своих мыслях. Ты же присутствовала в моих все это время, так что теперь мы поменялись местами.

– Думаешь, я о тебе не вспоминала?! – Ольга вошла в ванную и открыла холодную воду. – Не обольщайся! С утра до ночи и с ночи до утра. Твои глаза, шепот твой зловещий, от всего этого меня мутило. И, мало того, это все разрасталось во мне, изводило, подобно раковой опухоли...

– Но ты была на воле, – возразил Артем, не без интереса прислушиваясь к ее словам.

– Я?! На воле?! – Не обращая внимания на то, что с мокрого лица сбегают капли воды и исчезают за вырезом джемпера, неприятно холодя кожу, она повернулась к нему всем корпусом и с чувством изрекла: – А вот здесь ты ошибаешься!!! Я оказалась в куда более худшем положении, чем ты. Да, ты находился в тюрьме, но и я не была на свободе. Сколько времени ты жил жаждой мести, столько времени я жила в ожидании возмездия. «На воле!»

Ольга фыркнула и вновь склонилась над раковиной. Стоящий за спиной Артем больше не пугал ее. Во всяком случае, тот столбняк, что охватил ее при звуке его голоса, пропал. И, к изумлению, своему она (где-то глубоко-глубоко внутри себя) обнаружила нечто сродни облегчению. Правильно сказано: страшна не смерть, а ее ожидание. А уж коли дождалась, то чего уж теперь пугаться...

Она промокнула лицо полотенцем. Расчесала волосы, все это под пристальным взглядом незваного визитера, и как бы между прочим поинтересовалась:

– Толика зачем покалечил? Он-то тебе чем помешал? Шел убивать меня, а ему зачем по голове...

– Какого Толика? Ах, этого... Так я не трогал его вовсе. Недосуг мне тут с твоими хахалями разбираться. Они тут табунами под твоими окнами ходят. То этот самый пострадавший маялся часа два, то черномазый какой-то в дверь ломился минут двадцать назад. Потом еще парочка подозрительных типов по двору шныряла. Не иначе, опять к тебе. Какая ты у нас любвеобильная дама, однако. – Артем выставил вперед руку, уперев ее в притолоку двери и не пропуская Ольгу. – За что они тебя так все любят, девочка моя? За красоту или за подлость? Или им неведомо, какая ты гнусная сука? А?

– На! – насупленно огрызнулась она и слегка ударила его по вытянутой руке. – Пропусти. Чаю хочу! Даже в камере смертников последнее желание выполняется.

– Чаю так чаю. Идем на кухню.

Они молча прошли в кухню. Куцые шторки аккуратно задернуты – предусмотрительность наемного убийцы воистину была выше похвал. Артем сел за стол в самый угол так, чтобы и дверь, и вся площадь кухни хорошо просматривались. Упер обе руки о столешницу и принялся сверлить Ольгу тяжелым взглядом.

Чего он, интересно, ждал от нее? Что, налив чайник, она ударит им его по голове. Или схватит нож (кстати, единственный оставшийся и тупой до безобразия) и вонзит ему в горло? Так не умела она драться. Даже сама мысль об убийстве внушала ей ужас.

Как можно убить живого человека?! Это чудовищно, кощунственно, это в конце концов против законов природы. Сколько сил требуется для того, чтобы зачать, взрастить, воспитать. И тут приходит какой-то говнюк с пушкой, пах-пах – и все готово. Нет человека. И все усилия, весь титанический труд по воссозданию себе подобного сводятся вновь к нулю.

– Чудовищно, – слабым шепотом выдохнула Ольга, поставив чайник на огонь и споласкивая разномастные чашки под краном.