Миллион с Канатной

Но так было только в Одессе. На подступах к городу обстановка по-прежнему оставалась напряженной. Утром 25 августа со стороны станции Раздельной к Одессе начал подходить красный бронепоезд и эшелон с пехотой. Не дойдя до города несколько верст, бронепоезд открыл артиллерийский огонь, а его ремонтная бригада приступила к ремонту поврежденного железнодорожного полотна. Красная пехота начала высадку из вагонов. Корабельная артиллерия десанта сработала очень четко. Ее огнем бронепоезд был уничтожен, а железнодорожное полотно испорчено настолько, что о быстрой починке в боевых условиях не могло быть и речи. Больше красные попыток вернуться в Одессу не предпринимали. Собрав все свои основные силы, они начали отступление на север.

Одесситы же продолжали праздновать. В гостинице «Лондонская» был устроен банкет, на который были приглашены все белые офицеры. Главнокомандующий ВСЮР Деникин прислал Туган-Мирзе-Барановскому телеграмму, которая была зачитана на банкете.

30 августа в Одессу прибыл командующий войсками Новороссийской области ВСЮР Н. Шиллинг. После молебна, проведенного в соборе на Соборной площади, состоялся военный парад. В нем участвовали моряки, весь сводно-драгунский полк в составе четырех эскадронов, петроградские уланы и взвод артиллерии. Батареи, которые находились на побережье, в параде не участвовали, но были приняты в Добровольческую армию.

В городе сразу же открылись пункты записи добровольцев для всех полков. В добровольцы принимали мужчин разного возраста, сословий и национальностей. Но, к удивлению белых офицеров, местное население записывалось неохотно: одесситы слишком устали от всех вооруженных конфликтов и бесконечной войны и хотели только одного — мирной жизни, которую никто как раз и не собирался им дать.

Прокурорский надзор при окружном суде приступил к расследованию дел красной ЧК. Начались раскопки и опознания трупов, расстрелянных «чрезвычайкой» и сокрытых в каменоломнях на Слободке. Новые власти издали распоряжение, согласно которому со службы в государственных учреждениях увольнялись всех лица, поступившие на работу во время советской власти. Правда, делалась оговорка, что те, которые поступили не по идейным соображениям, а ради куска хлеба, преследоваться не ­будут.

16 сентября 1919 года с Одессы было снято осадное положение: сюда можно было приехать и выехать без специальных пропусков. Была снята и морская блокада, благодаря чему начал работать морской порт и возобновилось поступление товаров в город. Городская дума приняла решение о проведении новых выборов. Датой проведения выборов было назначено 14 декабря 1919 года. Началась подготовка. Одесса, можно сказать, начала жить.

И тем не менее, население Одессы катастрофически сокращалось: здесь осталось около 450 тысяч жителей, из них военных гарнизона — 25 тысяч.

Приказом генерала Н. Шиллинга, который возглавлял штаб войск, была введена должность начальника обороны Одесского региона. На нее был назначен генерал-майор граф Игнатьев, бывший командир бывшего лейб-гвардии Преображенского полка. Ему подчинялись все местные отряды самообороны и добровольческие отряды. Также ему поручалось создать линию фортификационных укреплений, опоясывающих Одессу. Но за два месяца возведение укреплений не продвинулось ни на шаг — все осталось лишь на бумаге. Фальшивые подрядчики присваивали гигантские финансы. Во всех учреждениях стало буйно расцветать взяточничество и казно­крадство.

Городское хозяйство в таких условиях быстро деградировало. Началась разруха. Очевидец этих событий В. Б. Шульгин утверждал, что улицы Одессы были неприятны по вечерам. Освещение составляли догорающие «огарки» фонарей. На Дерибасовской было еще кое-как, но на остальных улицах была сплошная темень. Все магазины в городе закрывались рано, и сверкающих огнями витрин не было вообще. И везде среди этой жуткой полутемноты тем не менее сновали толпы людей, сталкиваясь на углу Дерибасовской и Преображенской. Это были окончательно перекокаинившиеся проститутки и полупьяные офицеры. Кокаин был везде. Какие-то остатки культуры чувствовались возле кинотеатров — там был какой-никакой свет, и там собиралась толпа, менее жуткая, чем та, что искала друг друга в полумраке. Все шли смотреть Веру Холодную, забыв о том, что ее уже нет...

Большинство офицеров Добровольческой армии не были одесситами. Они и понятия не имели о том, что из себя представляет южный город, с чем они могли здесь столкнуться, поэтому и они становились легкой добычей уличных банд. А те росли как на дрожжах. Число бандитов увеличилось настолько, что они не знали друг друга в лицо. Поэтому нередки были случаи, когда банды грабили одна другую, устраивая страшные перестрелки. Все это чрезвычайно пугало белых офицеров, которые, хоть и вступили в армию, но на настоящий фронт отправляться не хотели.

Надо ли говорить, что появившаяся полиция не имела никакой возможности справляться с этими бандами! У бандитов появилось много оружия, и они отлично умели им пользоваться.