Миллион с Канатной

Губы Сергея дрогнули. И тут она увидела тень сума­сшедшего убийцы, двигавшегося к ней. Не понимая, что делает, Таня схватила револьвер Ракитина, лежащий на камнях, и, выставив обе руки вперед, принялась нажимать на курок — раз, другой, третий... Оглушительный взрыв выстрелов отразился от стен.

Артем застыл. На его лбу расплылось огромное багровое пятно. С удивлением глядя на Таню, он криво усмехнулся и рухнул на камни. А потом застыл неподвижно.

Таня отшвырнула револьвер в сторону. Руки ее дрожали. Но осознание того, что она только что убила человека, даже не пришло к ней. Рухнув на колени, Таня снова обняла Ракитина обеими руками. Бледность его стала светлеть, и синевато-белый оттенок смерти тронул его искаженные губы.

— Прости меня... — рыдала Таня, прося прощения за всё. За то, что пришла на сход, за то, что рисковала несколькими жизнями, за то, что на пути к цели не слушала никого, за то, что недодала любви, пытаясь выдать свое страдание за светлое чувство надежды.

— Таня... — Ракитин попытался что-то произнести, но на губах его выступила кровавая пена. Резкая судорога, волной захватившая все его тело от макушки до пят, выгнула его спину в дугу. И, захлебнувшись кровью, Сергей неподвижно застыл, широко раскрытыми глазами глядя в огромную вечность.

Когда в проеме «обманки» появились Туча и Володя Сосновский, Таня сидела на земле возле тела Ракитина и страшно рыдала, пытаясь пальцами закрыть мертвецу глаза.

— Ох... — только и выдохнул Туча, глядя на эту картину отчаяния и горя, а Володя, побледнев, рассматривал труп Артема.

— За поздно... А я говорил, — сказал Туча, мрачно глядя на Сосновского. Затем подошел к Тане.

Она с трудом встала. Глазами, широко распахнувшимися от ужаса, Володя смотрел на ее огромный живот. И больший ужас явно вызывали у него не два окровавленных трупа, а беременность Тани.

— Муж ейный, чекист, — сказал Туча, кивнув на труп Ракитина, — вдовой теперь будет... Без отца ребенок.

Туча помог Тане сесть на небольшой выступ камня.

— Ну, я тикать, — сказал он, — пора ноги делать. Жива ты — и здорово! Мы пока ту «обманку» на­шли... Щас до сюда эти, твого муженька соколлеги как гепнутся... Мне до них лишний раз панькаться не резон. А ты их дождись. Ты за теперь вдова красного героя будешь.

Таня безразлично кивнула. Вся ее фигура выражала страшное, неприкрытое горе. И на это горе мужчинам было страшно смотреть.

— Ты побудь с ней, фраер, — Туча повернулся к Володе, — как фараоны до сюда припрутся, до здеся побыть надо. А мне пора. Все сделал, шо мог.

— Я буду здесь, — сказал Сосновский.

Туча, состроив на прощание выразительную одесскую гримасу, не переводимую ни на один язык мира, скрылся в каменном проеме.

— Я соболезную, — Володя подошел к Тане, изо всех сил стараясь не смотреть на ее живот.

— Я виновата, — голос Тани охрип от слез, — я не должна была сюда идти.

— Не стоит себя винить, — Володя проглотил горький комок в горле, — ты не могла поступить иначе.

— Алексей Зеленко — это он, — Таня с ненавистью кивнула в сторону трупа Артема, — ты о нем писал. Я шла на сход за ним. Я знала его под именем Артема.

— Ты знала, что он убийца? — удивился Володя.

— Догадалась, как прочитала твое письмо, — сухо сказала Таня, — помнила, как он говорил о Боге. И вроде как крестился. Это было так не похоже на поведение бандита, что я и тогда еще неладное заподозрила. Но я не думала, что все настолько плохо. А потом я подтвердила свою догадку. Говорила с той старушкой, которая видела, как уводили Эдика Шпилевого, проводника по катакомбам. Она подтвердила, как крестился. Я поняла, что самозванец Японец и сумасшедший убийца, бывший священник, это Артем.

— Ты рисковала, если знала это и шла сюда, — мягко упрекнул ее Володя.

— Я не думала об этом, — прекратив рыдать, Таня вытерла залитое слезами лицо ладонью, — мне так хотелось увидеть человека, чью историю я знала, — бывшего священника с садистскими наклонностями, который перешел к красным потому, что ему нравится пытать и убивать. Недальновидный дурак Патюк поручил ему искать камни, сокровища Мишки Япончика. Но он не до конца понимал, с кем имеет дело. Убийца успел замучить свои жертвы до того, как те успели что-то ему рассказать. Я, кстати, догадалась, почему Патюк снял с него расстрельную статью.

— Камни, — сказал Володя.

— Точно, — кивнула Таня, — «слезы Боженьки», о которых рассказал на исповеди Багряк.

— Интересно, нашел ли Патюк камни, — вслух задумался Володя.

— Нет, — Таня вскинула на него глаза, — не было никаких камней! Разве ты еще не понял этого? У Мишки Япончика не осталось никаких сокровищ! Все свои сокровища он потратил на сбор, обмундирование и оружие для полка, о котором так мечтал. Ради своего полка, ради мечты стать красным командиром он потратил все свои деньги. Я хорошо знала Мишу. Он добывал деньги с легкостью и шиком. Но с такой же легкостью и шиком мог их отдать. Так что камней не было. Легенда осталась легендой. И сумасшедший убийца был просто больным человеком, бессмысленно убивавшим людей ради мечты о том Боге, которого он потерял...