Миллион в сигаретной пачке

– Я знал, что вы согласитесь.

– Разрешите спросить, почему?

– Не совсем приятная миссия, но когда же нам приходится делать приятное? Просто я знал, что вы сумеете оценить, чего стоит эта кофточка для нашей дальнейшей работы.

– Догадываюсь.

– Может, поедете сегодня? – в вопросе лейтенанта прозвучали какие-то угодливые нотки.

Сергей с любопытством посмотрел на него.

– А вам настырности не занимать. Сейчас позвоню, и, если она дома…

– Должна быть, – уверенно отрезал Коренчук. – Телефон вон там, видите? Две копейки есть?

В трубке долго гудело. Хаблак хотел было уже повесить ее, но в последний момент услышал Танин голос.

– Бежала из сада, – объяснила она.

– От Толика ничего? – поинтересовался Хаблак.

– Молчит.

– Скоро отзовется.

– Мужчины такие толстокожие…

– Настоящие носороги…

– Слоны.

– Я видел в цирке, как женщина, похожая на вас, укрощает слонов.

– Легче выдрессировать десять слонов, чем одного Бобыря. Вам ведь характера не занимать.

– Я такая слабая женщина… – жалобно вздохнула в трубку Таня – так искренне, что даже Хаблак на секунду поверил. Но сразу же вспомнил, как она сидела в ресторане с Рогатым, и уверенно возразил:

– Такая красивая женщина не может быть слабой. Вот я сейчас вспомнил, как вы на пароходе кормили чаек, даже птицы льнули к вам, – ощутил, как фальшиво-патетично звучат его слова, но знал, как они приятны Тане, и был уверен, что избрал единственно-правильный тон разговора.

– Вы стояли, как королева, на вас была такая красивая кофточка с широким воротником, раньше я никогда не видел таких. Кстати, посоветуйте, где можно приобрести такую? Срочно нужна для сестры.

– Вот Толик вернется…

– Импортная?

– Мэйд ин Житомир!

– И такое чудо делают в Житомире?

– Не знаю, может, в Виннице. Толик говорил, какая-то артель или фабрика.

– Не киевская ли?

– Ей-богу, не помню.

– Должен быть фирменный ярлык. Посмотрите.

– И это вам нужно?

– У сестры день рождения, я бы достал ей такую.

– Ладно, подождите.

Ждать пришлось несколько минут. Какая-то женщина с большой хозяйственной сумкой нетерпеливо переминалась с ноги на ногу перед телефонной будкой и делала Хаблаку красноречивые знаки, но капитан притворился, что не замечает их. Наконец, Таня откликнулась:

– Алло! Слушаете? Нет там никакого ярлыка, должно быть, я срезала.

– Жаль, – вздохнул капитан, – придется подождать Толика. Тогда мы встретимся.

Вероятно, девушка рассчитывала на другое предложение, потому что сказала не очень уверенно:

– Звонила Валерия, и мы думали…

– Я позвоню вам на днях, – поставил точку Хаблак, – у меня ревизия, и нет ни одной свободной минуты. – Он повесил трубку и, сопровождаемый уничтожающим взглядом женщины с хозяйственной сумкой, поспешил в кафе.

На столике перед Коренчуком стоял расстегнутый портфель. Лейтенант так углубился в какую-то книгу, что, небось, забыл обо всем на свете. Оторвался от нее, лишь услышав, как Хаблак отодвигает стул.

– Я дозвонился до Тани, – сообщил Хаблак. – Кофточка нашего производства.

– Фабрика?

– Ярлыка, к сожалению, нет.

– Впрочем, это логично, – сказал Коренчук. – Но откуда она знаете, что кофточка наша?

– Бобырь сказал.

– А вы времени зря не теряли! Понимаете, что это такое: две одинаковые кофточки – одна импортная, другая наша!

– Тождество кофточек еще надо доказать.

– Конечно. Это пока что рабочая версия, но, по-моему, перспективная.

– Считаете, что к нашим кофточкам пришивали импортные ярлыки?

– Э-э – можно кустарным способом напечатать сколько угодно ярлыков. «Made in Paris», «Made in London»… Сто процентов шерсти. Женщины за час расхватают. Кофточка из самого Парижа. За одно это стоит переплатить больше штуки.

– Это точно, – согласился Хаблак, – главное для женщин – яркий ярлык. Они, если бы могли, нашивали бы его на видном месте, чтобы издали видели: наша Дуня в импорте…

– Вот видите, ревизия в магазине Хмыза дала первые плоды. Завтра или послезавтра закончим проверку и тогда сделаем какие-то выводы. – Он с сожалением спрятал книгу в портфель.

Они распрощались и разошлись в разные стороны. Лейтенант сел в трамвай, а Сергей зашагал к Владимирской горке. У него была там любимая скамейка – оттуда открывалась широкая днепровская панорама и казалось, что этому речному простору нет конца. Пахло какими-то горькими цветами, на душе было тревожно, словно его ждал полет над этим неохватным простором. Сергей даже как-то бессознательно распрямился на скамейке и ощутил, как его тело стало легким, почти невесомым.

Но кто-то сел рядом, и ощущение невесомости исчезло. Сергей покосился направо: какой-то старичок разворачивал газету. Сейчас он натолкнется на что-нибудь любопытное и поспешит поделиться своими впечатлениями с соседом – разговаривать же Сергею не хотелось: он встал и направился в город, сел в троллейбусе на свободное место у окна. Смотрел на тротуары, но не видел на них никого.

Троллейбус подбросило на выбоине, и Хаблак открыл глаза. Кажется, он немного вздремнул. Повел глазами вокруг – не заметил ли кто-нибудь из пассажиров? Инспектор уголовного розыска – и спит в троллейбусе!.. Позор… Но кто знает, что он – инспектор? На лбу у него написано, что ли?