Миллион за булаву

– Машина у них «Мерседес», цвет «коррида», – со значением в голосе проинформировал шеф.

Я с невольным удовлетворением представила, как прокачусь на роскошном авто цвета крови свежеубитого быка (или тореадора?), и едва подойдя к стеклянной двери вестибюля, увидела, что мечта близка к воплощению. Прямо у входа стояла приметившаяся мне вчера машина, а рядом прохаживался бровастый незнакомец из редакторского кабинета с писклявым голосом. По-прежнему недобрым взглядом он буравил всех выходящих из Дома печати, и я инстинктивно отпрянула от прозрачного стекла.

Что-то случилось со мной со вчерашнего вечера. Что ни говори, а деньги имеют власть над людскими душами. Во всяком случае, меня они за одну ночь превратили в очень недоверчивую особу. Я всем нутром чувствовала, что никуда мне с ним ехать не следует. Сразу вспомнилось, как он вчера спрашивал обо мне редактора, и сейчас это показалось мне чрезвычайно подозрительным. Пусть будет дисциплинарное взыскание. В конце концов, я с таким же успехом задам ему эту пару вопросов по телефону. Пятясь на цыпочках, спиной натыкаясь на снующий в вестибюле народ, я пешком поднялась на свой шестой этаж. Никто меня не видел, и, запираясь на ключ, я облечено перевела дух. Телефон зазвонил минут через двадцать и трещал с небольшими интервалами часов до трех. Раза два кто-то подходил к двери, стучал и молча крутил ручку. Конечно, это не обязательно был редактор или «Друг», но я трубку не брала и на возню с дверью не реагировала. И сама звонить передумала, даже не пытаясь разобраться, почему так таюсь. И когда пришла Маруся, мы так же крадучись спустились по лестнице и на всякий случай пошли на дальнюю трамвайную остановку. Маруся, взволнованная предстоящим испытанием, даже не спросила, зачем нам такие предосторожности.

Со снаряжением Карина все устроила, проворчав, правда, при этом, что у нее достаточно других забот «в такой день», чтобы еще добывать то, что настоящими спортсменами должно храниться, как самое дорогое сокровище. Всякие Маши-растеряши и их непутевые мамочки этого не понимают, но Карина знает, как привести их в чувство! Она прервала свое брюзжание неожиданным вопросом:

– Ну как, Вера Николаевна, нашел вас несчастный поклонник?

– Какой еще поклонник и почему несчастный? – удивилась я.

– А счастливый знал бы и ваше имя, и ваш адрес. А этот – только то, что вы очень симпатичная и дочку зовут Маруся.

– Я не знаю, о ком вы говорите, Карина. Но вообще-то нехорошо каким-то неизвестным людям давать сведения….

– Так вы давайте сами, – расхохоталась Карина. А то флиртуете, заманиваете и бросаете кавалеров. А им хочется продолжить знакомство с такой интересной дамой. Правда, если бы вы в детстве занимались гимнастикой, вашей фигуре это сейчас не повредило!

Ну что поделаешь, никому моя фигура не нравится! Но кто же этот поклонник? И тут я обрадовалась, что Маруся уже пошла переодеваться. Не успела я умом понять, что означает сообщенная Кариной новость о жертве моего флирта, как сердце откликнулось на нее внезапным бешеным биением. И все время, пока шли выступления, я лихорадочно соображала, как бы нам с Марусей незаметно выбраться отсюда и добраться до единственной нашей родственницы, – Марусиной бабушки. В том, что выяснив адрес и место работы, хозяин долларов – разыскивать меня, зная только Марусино имя, мог только он – (значит, все-таки водитель «Жигулей» сопоставил дочкин спортинвентарь и место, где он нас подобрал), даже не попытался пообщаться со мной, было что-то непонятное и пугающее. Правда, чуть погодя, когда соревнования уже закончились, я подумала, что бояться, в общем-то, нечего. Получив адрес, валютчики должны были немедленно ринуться ко мне домой, взломать замок, устроить большой шмон, забрать рюкзак, пересчитать свои денежки и быстренько свалить. И никогда не пытаться встретиться со мной, даже ради того, чтобы сказать сердечное спасибо. Зачем им свидетели? Логично?