Миллионер и я

Она демонстративно обвела руками контур своего многострадального тела, явно прошедшего не одну пластическую операцию.

— Да, впечатляет, — я с трудом сдержала улыбку и с самым серьёзным видом кивнула на её бюст. — Но... с таким весом разве не тяжело?

— Ты об этих крошках? — Эвелина любовно провела ладонями по своим мячам для американского футбола. — Тяжело, когда над тобой кряхтит полутораста килограммовый мужик, но что ж теперь? Отказаться от секса?

— Твой жених весит полтораста кило? — притворно ужаснулась я.

— Жених? Нет! — отмахнулась Эвелина. — Но я ведь выхожу замуж, а не ухожу в монастырь!

Тот, о ком шла речь, как раз ворвался в зал. Рубашка Тео натянута на более мощной груди и плечах, взгляд — бешеный. Но вот глаза его остановились на Эвелине, метнулись ко мне... и рот, приоткрывшись, застыл, как у античной маски трагедии. А сам Константинидис бросился к столику, будто собирался голыми руками остановить несущийся на любимую поезд. Но сидевшее спиной к будущенькому с-совершенство его не видело и продолжало делиться со мной женской премудростью:

— Мужики — как собаки. Их нужно уметь дрессировать. Чуть ослабила поводок — он уже побежал к другому дереву. Но мой кобель никуда не денется — поводок я накинула хорошо и держу его крепко!

Эх, если бы Константинидис чуть быстрее перебирал подпорками и вовремя подбежал к столику, чтобы услышать, как о нём отзывается с-совершенная избранница! Но он подлетел, когда её губки уже закрылись с лёгким шлепком, и пылко выдал:

— Что бы она тебе ни говорила, это — неправда! И... я могу всё объяснить!

Ну как можно быть таким идиотом?! Мы с Эвелиной воззрились на него с одинаковым недоумением. Но уже в следующее мгновение нанесённые перманентным макияжем брови красотки подскочили вверх:

— Так ты её знаешь, котик?

— Нет! — тут же открестился Константинидис. — Понятия не имею, кто это, в первый раз вижу! Кто она? Почему сидит за нашим столом?

— Ки-и-иса, теперь будешь ревновать и к женщинам? — Эвелина игриво махнула ладошкой и провела пальчиками по колье. — Она просто подошла сделать комплимент твоему подарку!

— Наверняка, не то слово дорогой! — влезла я.

— Ты не... почему она... — Константинидис дёрнул желваками и, видимо, растеряв слова, попытался объясниться руками.

Но несколько беспорядочных взмахов не очень прояснили ситуацию, только заставили рубашку Тео трещать по швам, и я невинно спросила:

— У вас нет аллергии на... что-нибудь? Пластик, силикон? Вы кажетесь слегка раздутым... или же рубашка — слишком узкая.

— А она права, котик, — нахмурилась Эвелина. — На тебе была другая рубашка, а не это дешёвое убожество!

— Кисуля, это совсем не то, что ты думаешь! Я сл-лучайно опрокинул на себя бокал — к-когда пошёл заказывать в-вино... — от волнения несчастный даже начал заикаться.

Но я, уже не в силах остановиться, развела руками:

— А зачем вы это сделали? Сказали бы официантке...

— И вино уже давно здесь! — Эвелина попыталась сложить руки на груди, но они соскользнули с бюста, и ей пришлось опереться локтем о стол. — Мне сказал «уйду на минутку», возвращаешься спустя чуть ли не час, в чужой рубашке и лепечешь какую-то глупость!

Вот это накинула поводок! Любой, кто заговорил бы подобным тоном со мной, да ещё и при посторонних, будь он хотя бы десять раз «с-совершенством», неминуемо получил бы «душ» вроде бокала вина в лицо — и это бы ещё легко отделался! Я с невольным презрением посмотрела на наследника миллиардов, глотавшего подобное обращение от какой-то шал... луньи! Но Константинидис внезапно преобразился. Грудь и подбородок выпятились, мышцы на плечах вздулись, в глазах — молнии, почти, как у Тора в «Мстителях».

— Не говори со мной таким тоном, Эви, — тихо и отчётливо проговорил он. — Ещё и в присутствии посторонних. Поднимайся, мы уходим.

Но и «Эви» оказалась не промах. Её ладонь прижалась к бюсту, который заходил ходуном, в глазах заблестели слёзы.

— Посторонних? — выдохнула она. — Так пусть посторонние посмотрят, как ты со мной обращаешься! Да ещё и перед самой свадьбой! Что же будет после свадьбы? Поднимешь на меня руку?

— Да при чём здесь... Как ты можешь... Я же не...

Теперь мне захотелось выплеснуть вино в лицо миллиардеру — чтобы привести в чувство. Это ж надо быть таким олухом! А у Эви и правда есть чему поучиться. Она точно могла бы зарабатывать на курсах «Как приворожить миллиардера и сделать из него законченного идиота»! Мне вдруг стало неприятно находиться рядом с этой парочкой, я резко поднялась из-за стола, с надеждой посмотрела на дверь, из-за которой должен появиться переодетый Тео...

— Я никогда не поднимал руку на женщину, незачем так от меня отскакивать!

Я недоумённо повернулась к выпалившему это Константинидису.

— Это вы... мне?

— Кому ещё! Стоило Эви выдать эту глупость, ты подлетела со стула, будто я сейчас на тебя накинусь! Я никогда не трогал женщину пальцем! В смысле... не в этом смысле.

— Да мне-то что за дело, кого и чем вы трогали? — растерялась я.

Ситуация становилась верхом абсурда... впрочем, как и все, где фигурировал миллиардер с непроизносимым именем.