Миллионер из коммуналки

Картина, представшая его взору, не внушала восторга. Истертые диваны, дырявый ковер на полу, грязное белье и посуда с остатками закусок, в беспорядке стоявшая на столе, – все это в полумраке комнаты, освещенной сейчас лишь работающим телевизором, выглядело удручающе. Бычки, торчащие из банок с остатками консервов, пакетики из-под клея и несколько использованных шприцов недвусмысленно подсказывали, как ребята проводили свое время.

На одном из двух диванов, стоявших здесь, тихо, как младенец, спал худой парень с очень бледным лицом, на другом с закрытыми глазами сидел Краснов. По тому, что он никак не отреагировал на его появление, Гуров сделал вывод, что он тоже спит или находится в прострации после дозы.

«Черт, а не переборщил ли я с ожиданием? – в беспокойстве подумал он. – Сейчас Андрюша не сможет ничего мне рассказать даже при всем горячем желании. А уж „выбивать“ из него что-то тем более бесполезно. Ему сейчас хоть морду бей, хоть иголки под ногти вставляй, все едино – вроде щекотки покажется».

Лев выключил телевизор, сел рядом с Красновым и стал терпеливо ждать, когда тот начнет подавать признаки жизни.

На удивление, ждать пришлось недолго. По-видимому, организм Краснова уже давно адаптировался к периодическим «вливаниям» и умел восстанавливаться в кратчайшие сроки. Минут через десять он приоткрыл осоловевшие глаза…

Глава 6

– Привет! – бодро произнес Гуров. – Как ты? Нормально?

– А? – переведя на него мутный взгляд, промычал Краснов.

– Я говорю, привет тебе. От Костика. Кости Соловьева. Помнишь такого?

– А?

– Вот черт…

Видя, что диалога пока не получается, Лев сходил на кухню, набрал в чайник холодной воды и, вернувшись в комнату, выплеснул ее в лицо Краснова.

Бодрящая процедура неожиданно вызвала приступ неуемной веселости. Отфыркиваясь, Красный без удержу хохотал, будто ему только что рассказали очень забавный анекдот.

– Ха-ха-ха! Ой! Оххо-хо, – заливался он.

Эта истерика быстро надоела Гурову, его так и подмывало как следует врезать ублюдку по физиономии и привести наконец в чувство. Он уже размахнулся, чтобы осуществить свое намерение, как вдруг Краснов неожиданно смолк сам, будто его выключили, и в упор уставился на полковника:

– Ты кто?

– Дядя. Племянника ищу. Не знаешь, где он?

– Кто?

– Костик. Костя Соловьев.

– Костя? – Красный нахмурился, как бы решая непосильную для интеллекта задачу, и после мучительных раздумий выдал: – Так ведь он свалил.

– Серьезно? Куда?

– Туда, – вновь осоловело уставившись на него, ответил Краснов. – А ты кто?

– Дядя, я ведь уже сказал тебе. Так куда свалил Костя?

– Костя? Костян, что ли? Хакер?

– Хакер? Костя – хакер?

– Ну да. А кто же еще? Ох, он тут зажигал! Такие штуки проделывал… блеск! Деньги с чужой карты снять или банкомат почистить – это ему как плюнуть было. На раз. Да он и посложнее чего… Вообще любой файл мог вскрыть. Самый секретный. Хоть ЦРУ. Ха-ха! – снова впадая в жизнерадостную эйфорию, говорил Краснов. – Любую защиту мог пробить. Как два пальца. На раз. Любой сложности. Он у нас просто гений был, Костик. Ха-ха! Точно! Именно – гений. Как мы с ним… Всегда выручал. Скажешь ему – край, мол, Костик, совсем на нуле. Он всегда поможет. А чего? У народа на картах знаешь сколько бабла бесхозного лежит? Море! Ха-ха! А нам пригодится. А то как же так? Одни в бабках купаются, а другие на нуле. Несправедливо! А? Ха-ха!

– Значит, Костик был хакером?

– Точно! Я же тебе сказал – гений. Любую защиту мог вскрыть. Хоть ЦРУ. Как мы с ним… А теперь уж все. Теперь амба. Свалил.

– А куда свалил-то? – добивался Гуров. – Не сказал, что ли?

– Да я и не спрашивал. Свалил и свалил. Его дело. Мне по фигу. Созонт, может, знает, а мне по фигу. А ты кто?

– Дядя. А давно он свалил, Костик-то?

– Костик-то? Давно. Уж больше года. Наверное. Я, говорит, вас никого теперь знать не хочу. У меня, говорит, теперь институт, дружаны крутые. А вы, говорит, теперь мне никто. Вот так вот. Так вот он поступил. Друг. А как мы с ним… Ну, и хрен с ним. По фигу…

Эта не очень внятная речь позволила Гурову установить два важных факта. Во-первых, то, что кроме обычного воровства Костя промышлял еще и «киберкражами», а во-вторых, то, что после поступления в институт он действительно порвал со старыми друзьями, и о том, как проходит его жизнь в настоящее время, они ничего не знают.

– Самого-то когда прижало, на коленках приполз. «Мужики, помогите! Негде жить, нечего есть». А чуть только покатило ему – сразу в «отказку». Знать вас никого не знаю, ведать не ведаю. А? Как это, по-твоему, дядя? Хорошо?

– Нет, нехорошо. А когда это его прижало?

– А вот когда от отца ушел. Уйти-то ушел, а куда – непонятно. Не больно-то его ждали. Погулял-погулял, да к тому же Созонту и приполз. Пусти, не гони. А у него что, блатхата, что ли? У него тоже не гостиница.

– Значит, после школы Костя у Созонта жил?

– Ну да.

– Долго?

– Не-а. Недели две, наверное, кантовался. А потом свалил. Только его и видели.

– И больше не появлялся?

– Не-а. Ну, и хрен с ним. По фигу. Ха-ха! Слушай, у тебя курить есть? – вдруг спросил Красный, повернувшись к Гурову.