Миллионеры шоу-бизнеса

– У нас и юридическое название есть, и торговый знак. На том рынке, где нас знают, все знают, как нас зовут. Толик, кроме того, что он пишет музыку, он еще и автор текстов и подписывается, как Артур А’Ким. Кстати, он сейчас издает сборник своих стихов. Но в основном мы работаем в тандеме, он пишет стихи, а я музыку. Толик написал стихи ко многим песням Виктора Дробыша.

– Как произошло Ваше первое знакомство с Аллой Борисовной?

– Я... – И рука Димы потянулась через стол, но, слава богу, не задержалась на сахарнице и прошла мимо за бутылкой минеральной воды, – так подозреваю, что Филипп долго ей не говорил, где он пишется. Но, конечно, это Филипп привел Аллу Борисовну к нам в студию. Она очень спокойно относится к записи в студии, без пафоса, не так, как, например, Маша Распутина, которой наушники спиртом надо протирать и которая пьет только воду «Перье». Я думаю, что для профессионального артиста все равно, куда он пришел – он пришел на работу. Они не требуют гримерки с золотыми стульями. Главное – люди, студия – железо, можно и дома сделать студию и производить продукт. Самое сложное – это люди, наше преимущество в том, что мы долго работали с Толиком вдвоем, но так как надо развиваться, нам удалось собрать вокруг себя коллектив, в котором каждый человек является по-своему гениальным. Тот же самый Андрей «Рембо», я случайно о нем услышал. Он из Красноярска. Его проблема была в том, что он всегда работал с не очень хорошими аранжировщиками, поэтому у него был к нам несколько утилитарный подход. В результате мы притирались друг к другу целый год. Почему сейчас у нас такой хороший звук? Потому что нам удалось совместить его техническое понимание качества звука, и при этом не пропадает музыка. Это, во-первых, а во-вторых, когда-то я спросил одного человека, как он делает звук, он ответил, что нужно просто с самого начала делать все нормально. Секрет в том, что, когда я делаю песню с нуля, и каким бы ни было личное отношение к артисту, я заставляю себя эту песню полюбить. Рокеры иногда говорят: «Вот Вы попсу делаете, а мы – рок, у нас круче».

– Знаю-знаю, – закивала я, – профессионалы считают, что от стиля музыки ее качество не зависит.

– Если послушать все эти разговоры, что «мы записывались в Лондоне», а потом взять группу «The World» и послушать, что они в Лондоне сделали, так это просто «до свидания!».

Не поняв, что означает в шоу-бизнесе термин «до свидания», робко спросила, опасливо косясь на сахарницу:

– Может, они это делали в дешевой студии в Лондоне?

– На самом деле, – Дима неправильно истолковал мой взгляд и снова великодушно пододвинул ко мне ненавистную сахарницу, – все зависит от отношения аранжировщика, а сейчас оно стало утилитарным: если ему нравится – он делает, если не нравится – он делает, извините за выражение, дерьмо. Иногда удивительно, как профессионал делает одну вещь гениально, а другую – нет. Просто она ему не нравится. Если мне вещь сильно не нравится – я просто не возьмусь. А он берется и делает заведомо фигню. Я в таких случаях ему говорю: «Ты не понимаешь, что репутация создается годами, а портится за одну секунду».

Не выдержав борьбы с профессиональными терминами типа «сведение» и «мастеринг», блондинка во мне взмолилась, решительно оттолкнула сахарницу и, не снимая с нее руки с целью навсегда пригвоздить ее к месту подальше от меня, попросила Диму объяснить, из чего состоит песня и как она строится.

– Расскажу человеческим языком, – снисходительно улыбнулся Мосс и временно забыл про злополучную сахарницу. – Допустим, ты сочинила песню...

– Что значит сочинила, – уточнила я, – принесла расписанную нотами на бумаге или просто «пим-пим, тра-ля-ля»?

– Просто «пим-пим, тра-ля-ля», – кивнул Дима. – Ты приносишь это, и если у тебя есть продюсер, то он говорит, что он хочет, если нет, то я ее беру и у меня в голове сразу начинает все это играть, причем целиком. И я стараюсь это услышать так, будто это уже не у меня в голове играет, а из радио. Потом делается аранжировка. Аранжировка – это когда играются и записываются сначала барабаны, потом гитары, скрипка, флейта и т. д.

В результате получается многодорожечная музыка, когда разные партии записаны синхронно.

– По нескольким дорожкам проигрываются разные инструменты. – Я оказалась понятливой. – Одна и та же мелодия, но обработанная с использованием разных инструментов. Записали все инструменты, совместили это всё, а дальше?

– Дальше уже играет некое подобие аранжировки, так называемая болванка. Приходишь ты, и тебе кажется, что это уже музыка, она просто еще не сведенная. На эту болванку записывают твой вокал, ты много раз пропеваешь свою партию. На этой стадии самый тонкий момент. Я тебе говорю: «Здесь поддай больше эмоций, здесь нежно спой, а здесь ты крикни».

– Получается, что это саундпродюсер диктует звездам, как они должны петь? – удивляюсь я.

– Конечно.

– Сами они не могут? – округляю я глаза.

– Очень редко, – выносит нелестный вердикт Мосс.

– Алла, наверное, знает, как петь, – не хочу верить я.