Миллионка.Хайшенвей 海参崴 Haishenwai.Книга третья (СИ)

Около часа мы бродили по подземелью, как вдруг мне показалось, что по моей ноге что-то ползёт. Я невольно закричал и начал стряхивать с ноги эту гадость. Паника одолела меня за секунду, я покачнулся и начал падать. Голоса Павла и Сергея отдалились. Помню, Павел просил меня успокоиться и даже попытался шлёпнуть меня по щеке. Я оттолкнул его руку и, не удержавшись, налетел на что-то твёрдое, наверное, стену. Стена неожиданно легко поддалась под моим весом, и я начал падать вниз. Это были самые страшные мгновенья в моей жизни. Пока я падал, успел попросить прощенья у всех: отца, матери, Енеко, дедушки и даже дяди, которому пока ничего плохого не сделал. Но все-таки попросил прощения и у него. Когда я, наконец, упал, мне показалось, что я летел очень долго, хотя Павел потом сказал, что прошло секунд двадцать пять. Ну вот, когда я, наконец, упал, то решил, что все, я на том свете. Вокруг было темно. Ушибленная нога горела огнём, вокруг меня пылало множество красных глаз, а по рукам ползло что-то скользкое и холодное. Я завизжал. Через несколько секунд Павел бросил вниз зажжённую и промасленную тряпку. И когда эта тряпка достигла дна и приземлилась рядом со мной, перед моими полуослепшими, после полной темноты, глазами, предстало страшное зрелище. Вокруг меня двигались крысы, которые были размером с взрослую кошку, а по рукам и ногам ползали змеи. Впрочем, кошмарное воинство чуть-чуть отступило, когда эта дыра осветилась. Змеи сползли с моих рук, крысы попятились, но не очень далеко. Сергей и Павел что-то кричали, обещая помощь и верёвку, а крысы стали снова стягиваться вокруг меня. Ткань стала гаснуть, а я начал шарить вокруг, что бы хоть что-то швырнуть в крысиную стаю. Наконец, под слоем земли, моя рука нащупала какой-то продолговатый предмет, что-то вроде книги. Это и оказалось книгой, но книгой очень странной. Ломая ногти, я разгрёб верхний слой земли. Когда я в панике дёрнул книгу, чтобы освободить ее из-под слоя земли, что-то просвистело в воздухе и больно ударило меня. В отблесках догорающей ткани я увидел то, что меня ударило, и заорал от страха ещё громче, чем раньше. Хотя несколько минут назад казалось, что громче уже кричать невозможно. Книга была заляпана землёй и была твёрдой на ощупь. Твёрдая обложка защищала листы книги. Мой взгляд был устремлён на то, что соединяло книгу с предметом, стукнувшим меня. От книги шла цепь. Такой цепи я никогда не видел. А к цепи была прикреплена… рука. Отрубленная рука. Рука была одета в то, что когда-то было рукавом и… шевелилась. Это было ужасно. Я, конечно, не думаю, что вид целого скелета на цепочке привёл бы меня в восторг. В этом случае я бы тоже, наверняка, испугался, но то, что я увидел сейчас, выходило уже за пределы страха и паники. Когда я понял, что охрип и не могу кричать, то неожиданно для себя успокоился. Тем более что крысы и змеи куда-то исчезли. Книга в моих руках вибрировала, рука на цепочке начала шевелиться, а я успокоился. Но, ненадолго. Рука вдруг начала хвататься и подтягиваться за звенья цепи. Промасленная тряпица погасла, однако в этот момент к моим ногам шлёпнулась верёвка. Павел велел мне успокоиться и схватиться за конец верёвки. Я попытался выполнить то, что он приказал мне, но вдруг книга в моих руках начала неожиданно сильно трястись и вибрировать. Рука добралась до моего горла и попыталась задушить. Паника опять окатила меня своей горячей волной, и я выронил книгу. Что-то осталось у меня в руке, но это что-то я обнаружил лишь в тот момент, когда меня, вопящего, брыкающегося и плюющегося, подняли наверх. Для этого Павлу пришлось спуститься вниз. Как он позже мне рассказывал, никаких отрубленных рук, книг, а также крыс со змеями он не видел. В том состоянии, в котором я был в тот момент, меня на поверхность поднимать было нельзя. Поэтому прошло довольно много времени, пока увещевания Павла и Сергея дошли до меня, и я по крайне мере перестал повторять: «Рука… цепь… книга». Наконец я успокоился и пришёл в себя до такой степени, что вспомнил, что сегодня день рождения моей матери, и все давно ждут меня и не начинают праздничную церемонию. Как только я сказал об этом Павлу, мы начали не торопясь подниматься наверх. В какой-то момент нам послышался выстрел где-то в глубине подземелья, очень далеко, который, впрочем, больше не повторился. Улица встретила нас шумом, треском, смехом и музыкой. Мы попали в эпицентр праздничного шествия. Новый китайский год достиг своей кульминации. Люди разных национальностей, среди которых были и японцы, смеялись, кричали и хлопали в ладоши в такт музыке. Поэтому на нас никто не обратил внимания. Дойдя до условной границы Миллионки, мы расстались. Павел повернул назад, Сергей пошёл в сторону Тигровой, а я двинулся домой.