Миллионы мертвеца

— Теперь нас в любом случае обвинят, что мы его вскрыли, — отозвался Кораблёв. — Так что, давай уж вскроем до конца.

Не дожидаясь её согласия, он отлепил намокший отворот конверта и достал сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул его на столе и расправил руками.

— Это план местности, — сказал он.

— Да я ведь сама рисовала его! — воскликнула удивлённая Наталья.

— Ты? А как он попал к Чаку?

— Понимаешь, он уже на второй день, как поселился у нас, стал расспрашивать меня, где что находится. А потом попросил нарисовать это на бумаге. Он лежал больной, еле вставал, а я ещё тогда удивлялась: зачем ему это нужно? Он сказал, что хочет зимой к нам приехать, покататься на лыжах, но я ему не поверила…

— Это дача, — говорил Денис, водя пальцем по схеме. — А эти квадратики слева от дачи — Шабаново…

— Да, я тут нарисовала все двенадцать изб, включая те, в которых уже не живут давно. Пунктирная линия от дачи до деревни — тропа.

Денис кивнул:

— Тогда эти две параллельные линии — дорога на Троицкое, а пересекает их река…

— Переплюйка, — подхватила Наталья, — а это — мост через неё. Троицкого здесь нет, потому что карты не хватило…

— А это что?

— Дорога на старую лесопилку. Вот тут дом лесника… Чак попросил нарисовать поточнее, где он находится…

— Погоди. Кажется, на этой дороге разбился джип?

— Да, на ней…

Далее Наталья пояснила, что тропа, обозначенная на карте рядом с лесопилкой, ведёт к заброшенному кладбищу и развалинам помещичьей усадьбы.

— Чака интересовало всё, что находится в наших местах, — говорила она. — Вот это — озеро в лесу, чёрточки — это болото. А вот поле большое, а здесь опять лес и тропа в сторону Александрова… Мне о ней дядя Кузя сказал, но я по ней никогда не ходила.

— Это, значит, заброшенное кладбище? — Палец Дениса вернулся к овалу, обозначавшему кладбище.

— Да.

— А это тогда что?

В нижней части овала был нарисован маленький квадратик с закруглённым верхом.

Наталья вгляделась в изображение, потом посмотрела на Дениса.

— Эту штуку не я нарисовала…

— Тогда что это может быть?

— По-моему, похоже… — Девушка на несколько секунд задумалась. — Ну да, точно! На кладбище есть графский склеп в виде часовни, у него крыша как купол. Наверное, это он и есть.

Кораблёв перевернул карту и осмотрел оборотную сторону.

— Чак не написал ни единого слова, — проговорил он задумчиво. — Он посылает Сильвестру только карту…

— Тут нарисован крестик! — воскликнула Наталья, тоже разглядывая оборотную сторону. — Вот тут! Наверняка его тоже Чак нарисовал!

Крестик был маленький, едва различимый. Больше ничего на оборотной стороне не было.

— Наверное, это какой-то знак, который может понять только Сильвестр, — сказал юноша. — Впрочем… — Он задумался. — Интересно! — вдруг воскликнул он, осенённый внезапной догадкой.

Он взял листок в руки, перевернул картой к себе и поднял на свет лампы. Крестик проступил сквозь бумагу точно в квадрате склепа!

За занавесками ослепительно полыхнула молния. Гром треснул с такой силой, что, казалось, обрушится крыша…

* * *

Раскат смолк, прокатившись по черепицам дачи Зиминых. В комнате, где проходил допрос, наступила тишина.

— Шо, пиор, — сказал Додон с набитым ртом. — Кооться буем?

— Х… тебе, сука, — прохрипел окровавленный Чак.

Додон ухмыльнулся, выпил с братками ещё по стопке.

— Гиря, — гаркнул он, — проткни ему пупок!

Опасаясь получить удар ногой, Гиря приблизился к Чаку сбоку. Острие ножа прошло по животу, оставляя кровавую полосу.

— Фуфел паршивый, — извиваясь от боли, шипел Чак.

— Не по делу молотишь языком своим поганым, — пробурчал пахан. — Говори, где бабло!

Чак отчаянно дёргался, пытаясь вырваться. Подвыпившие братки веселились и подбадривали Гирю.

Стоявший в стороне Лис сунул в рот сигарету, поднял подсвечник и прикурил от пламени свечи. Внезапно подсвечник выскользнул из его пальцев. Грохот упавшего подсвечника слился с громовым раскатом. Державшие Чака Буба и Федот ослабили хватку, и пленник неожиданно почувствовал, что его руки свободны. Отпихнув Гирю, он ринулся на пахана. Тот оцепенел от неожиданности. Телохранители не успели вскочить со стульев, как Чак схватил зазубренный столовый нож, которым Додон только что резал мясо, и с яростным рёвом всадил его пахану в живот.

Глаза Додона вылезли из орбит. Из раскрывшегося рта вместе со сдавленным хрипом полезла недожёванная пища. Чак выдернул нож и, скаля зубы, снова всадил его почти в то же самое место, потом ещё раз, и ещё, при этом проворачивая его и кромсая внутренности.

Все сразу протрезвели. Гиря обхватил Чака руками и отшвырнул от стола. На пленника набросились телохранители, свалили с ног, прижали к полу.

— «Скорую»… — завыл Додон слабеющим голосом, задирая на себе рубаху. — «Скорую» вызовите… Я помереть могу…

Бандиты оглядывались на него в замешательстве.

— Да как её вызовешь? — пробормотал кто-то. — Сюда и доехать нельзя…

— Врача мне… — выл пахан.

Наступившую тишину разорвали выстрелы. Это Лис дважды нажал на крючок, стреляя в Федота и Бубу. Те рухнули на пол.

— Получите, суки! — крикнул он. — Выпустили гниду, теперь сами подыхайте!