Миллионы, миллионы японцев…

Когда возникает большой пожар, пожарники атакуют его с разных сторон. Знаменосец бросается в пламя и дым, чтобы водрузить флаг как можно ближе к эпицентру бедствия. Его товарищи должны остановить огонь на этой границе. Пожарники сражаются с огнем, как солдаты, многие гибнут. Вот почему народ относится к их знаменам с таким же уважением, как к флагам победоносных войск.

Два часа спустя, в одном из баров «Торис»[36]

Тут две довольно смазливые подавальщицы: одна — в кимоно, другая — в европейском платье.

Мы тянем коньяк. Ждем. Похоже, предстоит нечто потрясающее. Абе и Волкодав привели меня сюда после сеанса в том ресторане, действительно специальном…

Четверг, 2 мая, 7 часов утра

В номере

Еще четыре часа — и самолет вырвет меня из Японии. Больше я сюда не вернусь. Я так и не ложился спать в эту ночь, как положено в последнюю японскую ночь.

Вволю находившись по злачным местам, которыми меня потчевал Абе, я встретился с Руссо. Мы провели с ним несколько часов, пока он не ушел домой готовиться к первой лекции следующего дня.

Я хочу записать свои впечатления, причем так же поспешно, как набью чемоданы.

Эта ночь навсегда запечатлеется в моей памяти блестящим, словно отлакированным после дождя городом, терпкими запахами охоты за наслаждениями — бешеной, напряженной, как продвижение охотника с пальцем на курке сквозь чащу… Ночь — это царство самцов, хищников, которые с блеском в глазах, с натянутыми нервами, напряженными мускулами, настороженным слухом крадутся в темноте по запаху, по следу. В сумерках японец неизменно становится тигром, его стальные когти раздевают и убивают ради удовольствия, даже если у него полный желудок… Пока жены укладывают детей спать, моют посуду, наводят порядок и чистоту, перед тем как стать на стражу дома, лишенного запоров, мужчины, гибкие, безмолвные, разбредаются по улицам, украдкой осматриваются по сторонам, готовые выпустить когти желаний.

Они охотятся за женщиной второго сорта. Ведь есть супруги и матери, а есть женщины по профессии.

Они хотят ублажать свою плоть — есть, купаться, делать массаж, слушать музыку, предаваться любовным усладам… Они заполняют закусочно-питейные заведения всех видов: рёрия — рестораны, где подают только одни фирменные блюда; кайсэки-рёрия, где подают только чай с пирожными; тамэси, где потчуют чаем и рисом; тяя, где только пьют чай; кисатэн — кондитерские, где не пьют вина; токусюкиса, где его пьют; номия — буфеты, где пьют сакэ и китайскую водку; ночные передвижные буфеты; наконец, рёрия, входящие в ассоциации Раруйкай, куда приглашают гейш; матиаи — «дома свиданий», аосэн — «голубая черта», где пьют вино и женщины почти открыто предлагают себя, и акасэн — «красная черта»…

Разновидностей женщин — сёбай — так же много, как и ресторанов, закусочных, буфетов. Это и гейши — за ними надо ухаживать месяцами, дарить подарки, они менее доступны, чем самая требовательная светская дама, и бедные девушки — подпольные дзёроя, продающие себя на четверть часа.

Оставив обувь в гэнкане, каждый японец чувствует себя сусаноо — неуемным самцом, братом Аматэрасу, богини солнца, и бросается в липкую ночь Токио.

Если желание невелико, он идет его разжечь в какое-нибудь варьете на западный манер. Это новшество. Японцы познакомились с ним уже после поражения. Раньше голое тело женщины не возбуждало у них желания, оно ассоциировалось с ванной, с чистотой. Японцы были удивлены, увидев, как нравится американцам зрелище раздевающихся на их глазах девушек-японок, но не усмотрели в этом ничего неприличного, им были нужны деньги… Вы желаете видеть голую женщину? Пожалуйста, сколько угодно! Никогда и нигде стриптиз еще не заходил так далеко. Впрочем, он не представляет возможностей ни для вариаций, ни для углубления. Мне рассказывали также о многочисленных фотоателье, где за сходную плату клиенту предоставляют фотоаппараты и технических консультантов.

Со временем, однако, японцы, очевидно, приобрели вкус к изощренным эротическим зрелищам и взяли на вооружение нововведение, завезенное в Японию христианами с Запада после ее поражения. Именно в типично японском ресторане Абе предложил мне зрелище, которое, если судить по романам Стейнбека, обычно демонстрируют на конгрессах деловых людей или американских ветеранов.

Я очень опасаюсь, что меня еще долго будет тошнить от «художественной» наготы…

В антрактах между номерами стриптиза Абе рассказывал про свои военные подвиги: он был командиром подводной лодки…

(Вспомнил-таки! Служебные помещения «Агентства космических услуг» воспроизводят интерьер подводной лодки в миниатюре…)

— Я люблю, чтобы мои подопечные ходили по струнке, как тогда! — сказал Абе и стал излагать свои обширные планы.