Миллионы Стрэттон-парка

— Я не хочу открывать его, — проговорил Конрад, положив конверт обратно на стол.

— Я не настаиваю на том, что вам обязательно нужно это сделать.

— Но вы так думаете.

— Кит бы сжег его, — заметил я.

— Сжег бы, — его передернуло.

— Во всяком случае, — сказал я, — здесь информация, предназначенная вам. Ваш отец хотел, чтобы вы знали. Так что, — вздохнул я, — прочитайте или сожгите, но не оставляйте среди ваших бумаг. — Я помолчал. — Еще раз хочу извиниться за то, что вломился сюда. Завтра утром я уеду из Стрэттон-Парка, и мне очень жаль, что так получилось. — Я опустил глаза. — Извините за все.

Я повернулся и направился к двери.

— Постойте, — остановил меня Конрад. Уже в дверях я остановился.

— Я должен знать то, что знаете вы, — вид у него был далеко не величественный. — Он был мой близнец. Знаю, он мне завидовал… Знаю, это несправедливо, что я получил так много только за то, что на двадцать пять минут старше его, знаю, что он был злой, грубый и часто жестокий человек, знаю, что он избивал вашу мать и вообще всех своих жен. Я знаю, что он едва не прикончил цыгана Ханны. Я видел, как он безжалостно бил вас ногами… Я знаю все это и много, много больше этого, но он был мой брат, мой близнец.

— Да.

При всех своих недостатках Стрэттоны хранили нерушимую верность друг другу, несмотря на все внутренние склоки, оставались семьей, которая неизменно сплачивалась при первых же нападках на нее из внешнего мира.

Конрад взял конверт и отодрал липкую ленту.

Он перечитал записку, потом добрался до белого конверта.

— «Помни, — бормотал он себе под нос, читая письмо, — Кит имеет обыкновение обманывать…»

Он вынул из белого конверта еще пять сложенных листочков и прочитал тот, который лежал сверху, это была еще одна коротенькая записка от отца.

В ней говорилось:

«Эта ложь Кита стоила мне кучи денег, которые я сам передал Киту, излишне доверившись ему. Прошло много лет, пока я не понял, что он ограбил меня. Но это мелочь по сравнению со всей правдой».

Конрад положил записку на стол и взглянул на следующий листок, еще одно письмо, но отпечатанное на пишущей машинке.

— «Арн-Верити Лэбораториз»? — удивился Конрад. — Кто это?

Он прочитал письмо, которое было адресовано его отцу и помечено датой двухлетней давности.

В двух словах, лаборатория сообщала, что произвела анализ высланных ей предметов. К письму были подколоты результаты каждого анализа в отдельности, но, суммируя, они выглядели так:

«Вы направили нам три волоса, обозначенные „А“, „Б“ и „В“.

Результаты анализа на ДНК: „А“ почти наверняка родитель „Б“ и „А“ и „Б“ — родители „В“.»

Конрад поднял на меня глаза:

— Что все это значит?

— Это значит, что никакого цыгана нет. Его выдумал Кит.

— Но…

— Это значит, что Кит — отец Джека.

Конрад обмяк на своем стуле, мне показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

— Я этому не верю, — выдохнул он. — Не могу. Это неправда.

— Джек совсем не похож на цыгана, — сказал я, — он больше похож на Кита.

— О Боже мой…

— Ханне не очень нравится эта история про цыгана. Она говорит Джеку, что его отцом был иностранный аристократ, который не переживет такого скандала. Если не считать этой выдумки про иностранца, все это более или менее верно.

— Ханна! — горестно воскликнул он. — Что вы собираетесь делать в отношении ее?

— Ничего, — я удивился такому вопросу. — Теперь, когда Кита нет, мне нет надобности использовать то, что я знаю. Ханне совершенно ничего не угрожает.

— Но ведь она напала на вас!

Я вздохнул.

— Ей всегда не везло, так ведь? Ее зачали изнасилованием, ее бросила мать, и отец сделал ей ребенка. Молодые люди отворачивались от нее, дед ее не любил, но как бы он к ней ни относился, у нее был Джек, ее сын. Я не буду лишать ее этой последней радости. Точно так же, как Кит ваш близнец, Ханна, люблю я ее или нет, моя сводная сестра. Оставим ее в покое.

С минуту Конрад сидел совершенно неподвижно, потом сгреб отцовские письма и лабораторные анализы в первый коричневый конверт и протянул весь пакет в мою сторону.

— Возьмите, — решительно сказал он, — и сожгите.

— Хорошо.

Я вернулся к столу, взял конверт и пошел снова к двери.

— Приходите на Совет директоров, — напомнил Конрад. — Как всегда, Марджори абсолютно права. Вы будете нам нужны.

Мальчики и миссис Гарднер прощались так долго, что могли бы посоревноваться с Ромео и Джульеттой, много раз повторив клятву встретиться снова. Мы с Роджером расставались не так экспансивно, но тем не менее с величайшей радостью говорили о приятной перспективе работать вместе.

— Столько еще предстоит сделать, — сказал Роджер.

Дарт обещал навестить нас после поездки в Америку. Он уже заказал билеты.

Мальчики залезли в автобус и как безумные махали в окна, и я поехал домой, к мирным границам Суррея и Сассекса.