Миллионы Стрэттон-парка

— Поскольку ты, Конрад, теперь номинальный глава семьи, я предлагаю, чтобы с этого момента ты был таким директором. — Она заглянула в письмо. — Здесь говорится, что директор считается избранным, если за него подано пятьдесят процентов голосов акционеров, представленных на общем собрании. В нашей компании каждая акция имеет один голос. В соответствии с этим письмом, если я и члены семьи, получившие в наследство акции, присутствуем на собрании, то в голосовании принимает участие восемьдесят пять процентов голосов. То есть мои десять акций и еще семьдесят пять, унаследованных теперь вами. — Она сделала паузу и посмотрела в ту сторону, где сидел я. — Мы не предполагали, что в собрании примет участие мистер Моррис, но он здесь, и у него право подать восемь голосов.

— Ну, нет! — вне себя от злобы выкрикнул Кит. — Он не имеет права.

Марджори Биншем ответила непоколебимо:

— У него восемь голосов. Он может их подать. Вы не можете этому помешать.

Ее вердикт удивил меня не меньше, чем поразил остальных. Я пришел сюда из чистого любопытства, почти из чистого любопытства, готовясь несколько поиграть на их нервах, но не в такой степени.

— Какой позор! — взвизгнула Ханна, вскакивая со стула в том же возбужденном состоянии, в каком ее отец сновал по комнате. — Я этого не потерплю!

— Согласно тому, что написали наши поверенные, — как ни в чем не бывало продолжала ее двоюродная бабушка, — как только мы выберем Совет директоров, именно они определят будущее ипподрома.

— Сделайте меня директором, — потребовала вдруг Ребекка.

— Тебе нужно сорок семь голосов, — пробормотал Дарт, произведя несложные арифметические действия. — Любому директору нужно получить сорок семь, минимум.

— Предлагаю сразу избрать Конрада, — как будто ничего не слыша, повторила Марджори. — Он получает мои десять голосов.

Она обвела собравшихся взглядом, словно в поисках того, кто посмеет выступить против.

— Ладно, — сказал Айвэн. — Конрад, мои голоса за тебя.

— Наверное, я могу проголосовать за себя, — сказал Конрад. — Голосую своим двадцатью одним голосом. Это, э, пятьдесят два.

— Избран, — подытожила Марджори, наклонив голову. — Можешь теперь вести собрание.

Конрад моментально обрел утраченную было уверенность и весь напыжился, входя в новую роль.

— Тогда, я думаю, мы должны проголосовать за оставление Марджори в составе Совета. Это будет справедливо.

Возражений не последовало. Достопочтенная миссис Биншем выглядела так, будто готова сжевать на завтрак любого возражающего.

— Я тоже должен быть директором, — заявил свои права Кит, — у меня тоже двадцать одна акция. Голосую ими за себя.

Конрад прочистил горло:

— Предлагаю в директора Кита…

Форсайт несколько поспешно произнес:

— Это все равно, что напрашиваться на неприятности.

Конрад, не расслышав или предпочитая не слышать, торопливо продолжил:

— Двадцать один Кита, и, значит, мои двадцать один. Сорок два. Тетя?

Марджори покачала головой. Кит сделал три быстрых шага в ее сторону, вытянув перед собой руки, как будто вот-вот бросится на нее. Она и ухом не повела, не двинулась с места ни на дюйм, не отстранилась. Только смерила его взглядом с ног до головы.

С чопорностью, которая так шла ей, она сказала:

— Вот именно поэтому я не голосую за тебя, Кит. Ты никогда не умел владеть собой, и годы ничему тебя не научили. Попроси кого-нибудь другого. Обратись к мистеру Моррису.

«Да, — подумал я, — большая озорница, эта старая леди». Кит побагровел, Дарт ухмыльнулся. Кит обошел Айвэна и встал у него за спиной.

— Брат, — сказал он совершенно безапелляционным тоном. — Мне нужен твой двадцать один голос.

— Но, послушай, — смущенно промямлил Айвэн. — Тетя Марджори права. Ты все время будешь ссориться с Конрадом. Не удастся принять ни одного разумного решения.

— Ты отказываешь мне? — Кит не верил своим ушам. — Знаешь, ты об этом пожалеешь! Пожалеешь!

Сочившаяся в его речи злоба показалась перебором даже для его дочери Ханны, которая опустилась на свое место и неловко проговорила:

— Папа, не обращай ты на него внимания. Можешь считать за собой мои три голоса. Успокойся-ка.

— Это сорок пять, — подвел итог Конрад. — Тебе нужно еще два, Кит.

— У Ребекки три, — сказал Кит.

Ребекка покачала головой.

— Тогда Форсайт, — Кит совсем разъярился, но по-прежнему держался независимо.

Форсайт смотрел на свои пальцы.

— Дарт! — Кит был в бешенстве.

Дарт посмотрел на своего мокрого от пота дядю и пожалел его.

— Ладно, о'кей, — сказал он, не придавая этому особого значения. — Мои три.

Почувствовав невероятное облегчение, Конрад решительным тоном провозгласил:

— Кит избран.

— Но чтобы быть справедливыми, — добавил Дарт, — давайте изберем также и Айвэна.

— Зачем нам четыре директора? — сказал Кит.

— Поскольку я голосовал за тебя, — сказал ему Дарт, — ты можешь поступить порядочно и проголосовать за Айвэна. Ведь в конце-то концов у него такая же двадцать одна акция, как у тебя, и у него столько же прав принимать решения. Так что, отец, — обратился он к Конраду, — я предлагаю Айвэна.