Миллионы женщин ждут встречи с тобой

Знаю, я жалкий дурак и идиот, но ничего не могу поделать. В моем мозгу сидит пещерный человек, который самым возмутительным и первобытным образом реагирует на богатых женщин. Я ничего не имею против наследниц, наш роман с Элеонор — тому доказательство. Однако я действительно не могу сидеть спокойно рядом с женщиной, которая сама зарабатывает на жизнь и справляется с этим куда лучше меня. Признаться, я бы с радостью избавился от этого заскока. Ведь я — внештатный журналист и не слишком популярный писатель (то есть получаю примерно столько же, сколько учитель в провинциальной школе), и в Лондоне полно женщин, зарабатывающих больше моего.

Раньше я еще мог бороться со своим пунктиком. Если разница в доходах была не очевидна — скажем, моя подруга получала вдвое больше, — то я не унывал. Довольствовался высоким статусом писателя. Знаю-знаю, у писаки не такой уж высокий статус, но, по крайней мере, этот самообман срабатывал.

Если же ее доход был в четыре или пять раз больше (а в Лондоне такое вполне возможно), то я начинал нервничать. Выходило, что мне нужно доказывать собственную полноценность.

Странно, но самые успешные, богатые и могущественные женщины часто бывают самыми мягкими и уступчивыми, когда им представляется такой случай.

К примеру, была у меня подруга, телеведущая. Ей не нравилось быть энергичной ведущей и влиятельной персоной на ТВ — больше всего она любила гладить рубашки, готовить, накрывать на стол и даже стирать. Обожала ламбрекены на шторах. А в сексе никогда не была сверху и кончала, если я брал ее сзади.

Помню один случай. Во время секса я перевернул ее на живот и вошел с такой силой, что случайно выскользнул (ну, всякое бывает). Не успел я очухаться, как она сама вернула меня на место и пробормотала что-то вроде: «Опять вся работа на мне». Каково? Потом она застонала, и я успокоился. А когда мы закончили, испекла луковый пирог и перемыла всю посуду.

Иными словами, я узнал, что моя преуспевающая подруга не избавилась от инстинкта подчинения — он вырывался наружу всякий раз, когда ей не надо было проявлять агрессию или честолюбие в кругу продюсеров. У меня возникло ощущение, что именно работа подавляла в ней природные позывы. Или она просто любила готовить.

Тем не менее Хуанита не имеет ничего общего с Джекилом и Хайдом. Она не страдает раздвоением личности. Как я успел понять, эта деловая дама в реальной жизни такая же, как в виртуальной: твердая, целеустремленная и нетерпеливая дома и на работе.

Ничего хорошего в этом нет. Едва ли из нас с Хуанитой получится ячейка общества.

Почему? Потому что за год на сайтах знакомств, за двадцать лет обычных свиданий и тридцать восемь лет жизни я наконец-то осознал, что делю весь слабый пол не только на физические, но и психологические типы. Да, я люблю миниатюрных девушек. И еще скромных, трепетно-застенчивых, покладистых. Элеонор, Бриони, Тамара…

Хуже того, мои требования к прекрасной половине человечества этим не ограничиваются. Помимо покорности, мне нравится, а точнее, жизненно необходима, легкая примесь бунтарства, эдакого детского озорства (как в Тамаре); девушка должна быть податливой, но не совсем. Моя возлюбленная уступчива лишь на первый взгляд, а на самом деле — неуловима (как Элеонор). Может, эта черта называется «кокетством». Или неисправимым идиотизмом с моей стороны.

Порой я задаюсь вопросом, так ли уж я оригинален в своих вкусах. Скорей всего, я просто слишком многого хочу. К примеру, многие мои друзья любят властных женщин, по-настоящему деспотичных. Этим мужчинам нужно постоянно говорить, что и как делать, приказывать, хотя на первый взгляд им это не нравится, они даже капризничают, словно дети малые. У них, как правило, властные матери.

И откуда взялась моя прихоть? Выросла из отношений между моими родителями? Сомневаюсь. Точнее, я и вовсе так не думаю. У любви к кокеткам есть гораздо более глубокая причина, нежели воспитание. Это нечто первозданное, врожденное и устойчивое. Заложено в самой подкорке. Я не могу точно описать свое психосексуальное влечение, но и забыть о нем не получается.

Нам с Хуанитой оно не предвещает ничего хорошего, уж поверьте. Да, она божественно прекрасна, однако не менее властолюбива. К тому же грубиянка. В ней нет ни капли кокетства. Например, она только что приказным тоном объяснила, как нужно варить ей кофе. И я уже начал кипятиться.

И все-таки… может, стоит предпринять последнюю попытку и поцеловать Хуаниту? Тогда все сразу встанет на свои места. Поцелуй — серьезное испытание.