Миллстоун и старые загадки новых территорий (СИ)

— Стойте, — сказал он, когда Джон для убедительности потянулся расстегнуть его наручники.

— Что такое?

Он снова замялся, как будто не зная, с чего начать.

— А если я всё скажу, вы поможете мне?

— Вот те раз, — усмехнулся Пинч, — что всё ты расскажешь?

— Да много чего, — вступил в разговор Фелмор, — интересный у вас подозреваемый, очень интересный.

До этого гость из Бонека держался позади, и юноша не обратил на него внимания, да и, наверное, не запомнил, а теперь, когда Фелмор вышел вперёд, и их глаза встретились, они узнали друг друга.

НЕРОДНЫЕ БРАТЬЯ

Чем больше Джон слушал Лапана, тем больше убеждался, что он и его сообщники не имеют никакого отношения ни к братству огня, ни даже к гахнуру, хотя молодой человек и старался этого не показывать. Впрочем, это было ясно уже по их деяниям, но не по их качеству, хотя организация, как успел убедиться Миллстоун, достаточно серьёзная. Не какая-нибудь кучка бездумных подражателей.

— Так а сам гахнур? Где он? — спросил с нетерпением Пинч, которому хотелось получить подтверждение своей версии.

— Мы его не видели, — сказал Лапан, в который уже раз покосившись на Фелмора.

— А может быть, это с ним я тебя видел у Кривза?

— Нет, это просто мой друг, мне было одному страшно идти к вам.

— Думал, заметят, что ты относишься к братству? — Фелмор сощурил глаза.

— Нет. Просто боялся.

— Ты не относишься к братству, — сухо сказал Джон, — и пора прекратить этот цирк.

— Да? А как же это?

Он неожиданно расстегнул ремень и запустил руку в штаны. Миллстоун положил руку на пистолет и переглянулся с остальными. Однако юноша достал из какого-то потайного кармана небольшой жетон с выгравированным на нём непонятном иероглифом. У него была центральная палочка и несколько пересекавших её, с угловатыми ответвлениями на концах. Выглядел знак красиво, но смысл его был совершенно непонятен.

— Ну-ка, — Фелмор взял из рук Лапана жетон и подошёл к свету, чтобы получше рассмотреть.

Лапан нервно сглотнул, как будто бы боялся, что осведомлённый о делах братства человек распознает подделку. На взгляд Миллстоуна, если он говорит правду, ему нечего опасаться, так что такая реакция говорила, скорее всего, о лжи. Фелмор разглядывал значок недолго, а потом посмотрел на Миллстоуна.

— Настоящий? — спросил Джон.

— Где ты его взял? — Фелмор встал перед столом, за которым сидел юноша и навис над ним.

— Гахнур выдаёт верным, — он сказал это с религиозным фанатизмом и неестественной улыбкой. Джон даже поморщился.

— Хватит ломать комедию, — сказал он, — либо ты говоришь нам всё, как есть, и выводишь на него, либо мы натравливаем на тебя того убийцу. Как я понял, ты, побывавший в полиции, им не нужен.

— Я не смогу вас ни на кого вывести. Он специально сделал так. Я новенький, и меня ещё толком не приняли. Я был нужен сами знаете для чего, а этого мало.

— Тогда выведи нас на тех, кто может вывести на Гахнура.

— Если полицейский мёртв, то я больше ничего не могу сказать.

— А знаешь что? — усмехнулся Миллстоун, — мы так или иначе возьмём его, а тебя отпустим. Сразу станет понятно, кто кого сдал. Вот и посмотрим, сколько ты проживёшь после выхода из участка, и кто за тобой явится. А пока посиди, подумай, стоит оно того или нет.

— Да вы ведь всё равно повесите на меня те тела, хотя я только сделал бомбу, но не взрывал тот гадюшник.

— Мне это кажется? — Джон обернулся, — или братство головного мозга вошло в стадию ремиссии? Или это осознание, что ты на самом деле никакой не брат, и что не нужен никому из них? Может быть, ты мне можешь сказать, из-за чего вообще весь сыр-бор?

Он снова покосился на Фелмора, потом на Дугласа.

— Ты смело можешь говорить при этих господах. Мы-то все это знаем.

Он опустил голову.

— А вот ты — нет. Почему? Потому что ты нужен чтобы выточить, да фрезернуть. А как что-то серьёзное, то тебя и со счетов списали.

Он снова сглотнул, но уже не нервно, а с горечью. Парень хотел вершить серьёзные дела, и ему при этом было не совсем важно, какую сторону он займёт. А может, ему помогли поверить в то, что их дело правое.

— Ты делал только металлическую часть. Кто делал остальное? — строго спросил Миллстоун, нависнув над ним.

— Я не знаю, — голос его дрожал. Казалось, что он вот-вот заплачет.

— Ты кому-то должен был отдать этот клапан?! — Джон опёр руки на стол и повысил тон, — или ты голубями пересылал, помёт которых тебя выдал?

— Нет. Я отдавал Колону, а он… Я не знаю, — голос его задрожал ещё сильнее.

— Где Колон? Как его найти? — почуяв слабину, Миллстоун начал давить ещё сильнее.

— Они убьют меня, — на его глазах выступили слёзы.

— Говори, или это сделаю я.

Он посмотрел на Джона с опаской. Пожалуй, если бы Миллстоун сейчас был на месте Лапана и посмотрел на себя со стороны, тоже бы испугался. Но это только плюс.

— Он живёт в рыбацкой деревне, но я не знаю, где он сейчас может быть.