Милое, доброе, кавайное (СИ)

   В общем, на первый взгляд, то, что я выжил, иначе как чудом, объяснить нельзя. Впрочем, я, по большей части не склонный к вере в разумное, доброе и чудесное, и считающий добрых фей, которые превращают кареты в тыквы, существами, рожденными скорее воспалённым мозгом рассказчика, нежели реальными тварюшками, обитающими где-то в стране цветов, и кисельных рек. А уж про пони, блюющих радугой, и пускающих лучи добра из глаз вообще промолчу.

   Для того, чтобы описать возможность выживания одного человека там, где все остальные умерли, мне не нужно понятие бога или чуда. Хватит всего двух слов: шанс и статистика. Вон, с девятиэтажек падают люди, и в живых остаются.

   Это не делает меня избранным, с такими же шансами выжить мог не я, а, к примеру, вот эта пухлая тетка, на которой я сейчас и лежу.

  Итак, если принять как данность то, что я выжил, а все остальные погибли, тогда первейшей задачей на ближайшее время, да и вообще, это сделать так, чтобы этот факт остался неизменным. Не в том смысле, что я боялся, что трупы внезапно оживут. А такие мысли были.

   И конечно же я не собирался ползать по салону и добивать выживших.

  Мне, честно говоря было пофиг на других. Самому бы коней не нарезать.

  А, для этого, следовало, как минимум, выбраться из этого автобуса. Конечно был шанс, что эта железка уцепилась за дерево, и своими телодвижениями я перевешу её в бездонную пропасть. Но, такие понятия как шанс и статистика, верно защищали меня...

   В конце концов, куда лучше быстро и безболезненно разбиться, чем долго и мучительно сгорать в салоне заживо. И хотя вероятность последнего тоже довольно мала, лежать в обществе трупов, которые медленно загнивали, подобно капитализму, было не по мне.

   О том, как я выбирался из чрева людовозки, можно написать целый рассказ. Но, ценность его будет минимальна, ибо на девяносто процентов он будет состоять из эмоций. И на десять из расчлененки.

   Если уж и делать из этого что нибудь, то лучше не рассказ а песню. Эдакую, хардкорную, берущую за душу, металлическую балладу про кишки, кровь, и маленькую девочку, которая идет по трупам к свету. Что нибудь такое мелодичное... доброе... и с длинными печальными пройгрышами. А еще обязательно женский бэк вокал, и пианино... можно еще орган и скрипку...

   Ах, да, маленькая девочка...

   К сожалению внутри этой маленькой девочки нахожусь я. И, судя по тому, что этот факт не вызывает у меня никакого удивления, что-то неладное творится со мной. Такое ощущение, что между слайдами 'Я готовлюсь к экзамену' и 'Я обыскиваю трупы в поисках чего-нибудь тяжелого, и твердого, способного разбить стекло' был потерян како-то эпизод. И, судя по всему, довольно немаленький.

   Но, копания в своей душе, они хороши когда ты сидишь дома, и попиваешь чаёк с лимоном. Или без лимона. Кому как нравиться.

   В жизни, к сожалению, ты не сможешь вставить двадцатиминутный флешбек в двухминутную драку.

   Поэтому, все по порядку. Первое. Как вылезти наружу?

   Заднее стекло разбить не удалось. Оно было чертовски крепким, и даже отломанному металлическому подлокотнику не поддалось. То ли руки из жопы, то ли железка легкая...

   Еще более интересная картина предстала моему взору в передней части автобуса. Той, где был водитель. По крайней мере, я думаю, что он должен быть там, под той грудой всевозможных вещей, накиданных туда инерцией. Но не она привлекла мое внимание. Отнюдь нет. В конце концов, там не было ничего нового.

   А вот та... штука, в которую мы впилипись...

   Ну, отдаленно, она напоминала каштан. Не дерево, а плоды. Семена, ягоды... не знаю, короче, как они называются, никогда не увлекался ботаникой. Те штуки, которые зеленые, и с колючками. Только в отличие от нормальных, этот 'каштан' был около двух метров диаметром. Его, если можно так выразиться, тело, представляло собой странное нагромождение плоти, в которой то и дело проглядывали открытые рты, глаза, и странные металлические рифленые трубки. И из этого 'тела' торчали 'шипы'.

  Те, которые были обращены в сторону автобуса, были длинной метров десять-пятнадцать. Остальные были гораздо короче, где-то, от полуметра до трех. Всё это дело пульсировало и светилось гнилушно-зеленым цветом. С прожилками красного.

   И еще одно наблюдение. Нигде не было крови. Ни единой капли. И какой-то внутренний голос говорил мне, что эта-то хрень её и выпила...

   Отчего-то мне резко захотелось уйти подальше.

  Нет, тут и раньше-то было не шибко весело, но сейчас это превратилось в какое то иррациональное желание бежать, куда глаза глядят. И я даже понял почему. Эта штука неиллюзорно напомнила мне какое то яйцо. Или кокон. И мне хотелось бы быть очень, очень далеко, когда эта хрень лопнет, и То-Что-Внутри, вылезет наружу. В конце концов, с подобной инопланетной дрянью должны бороться военные с огнеметами. А никак не маленькие девочки.