Милонгеро

Проводив гостя, Тони опять принялась за уборку. Не любила она это дело, но – надо. Надо знать, что и где стоит, лежит, валяется… это – ее магазин. Вот уборку в комнатах она с чистой совестью доверила Рите – и не пожалела. Она еще приплачивала девушке и дарила приятные пустячки.

Рита пробовала отказываться, но тут уж Тони рассердилась и погрозила пальцем. Мол, на приданое откладывать надо!

И на сладости, и на платочки-цепочки, и на чулочки…

Рита сдалась добровольно. И вчера шепнула Тони по секрету, что за ней ухаживает Андреа. Лакей из соседнего дома.

Он в курсе всей истории, и что случилось, знает, и что с ней сделали, но его это не волнует. И с семьей ее уже познакомил, и мама там очень милая…

Ну, если уж до милой мамы дошло…

Хотя Рита клялась и божилась, что про деньги ему ни слова не сказала. Ни-ни!

Молчком!

Наоборот, сказала, что денег им дали, да отец лодку купил, в артель вступил, тут они и закончились. Кто ж за нее много платить будет? Это даже не смешно!

Тони посоветовала еще пригласить Андреа в гости, в магазин. И рассказать про злобную некромантку. Мало ли что…

Некроманты – они страшные! И детей ими пугают! Как проклянет, так и костей не доищешься. Хотя, честно говоря, это было сильно преувеличено.

Вот того же Дженио она проклинать так и не могла. Не получалось.

Не ложилось. Сволочь он, конечно, но ей-то ничего еще не успел сделать. Разве что за Альбу и остальных Араконов… но тут единственное, что на него бы легло – бесплодие. И чему это помешает? Даже девок он как портил, так и будет продолжать портить. Увы.

Телефон в магазине был. Сеньора Луиса еще поставила. Звонка, правда, Тони не ожидала, а потому подпрыгнула на полметра вверх, едва не сбив несчастный аппарат, и схватила трубку, отдуваясь так, словно сейчас милю пробежала.

– Алло?!

– Антония?

– Да! – голос был Тони чем-то знаком, но… кто это?

– Это ритана Дюран!

– А-аа…

Тони сообразила, кто такая ритана Дюран, и кивнула, хотя ее никто не видел.

– Как ваши дела, ритана? Как здоровье?

Вопрос был далеко не праздным, уезжала Сарита – краше в гроб кладут.

– Все замечательно! Антония, мне надо тебе кое-что рассказать…

– Что именно? – насторожилась Тони.

Вот на ее памяти ничего хорошего с этой фразы не начиналось.

Я хочу сообщить, что твоя мать умерла…

Я хочу рассказать о твоем отце.

Я хочу поговорить…

Лучше об этом и не думать. Только вот как остановить Сариту? А та, словно и не замечая неприятия Тони, трещала, как сорока.

Тони невольно вслушалась. А уж как внимательно слушал Рейнальдо… почти так же внимательно, как Сеньор Мендоса. Кот даже от блюдца с мясом оторвался.

– Тони?

Сарита занервничала, не слыша никакой реакции. Тони с трудом разлепила словно спекшиеся губы.

– Д-да. Я здесь…

– Я выписала из гербовника фамилии, продиктовать их тебе?

Рейнальдо ожесточенно закивал.

Да, да. ДА!!!

Тони так же заторможенно прошлась по магазину, взяла ручку и лист бумаги, вернулась к телефону.

– Я записываю.

Сарита диктовала.

Тони писала. Рейнальдо внимательно следил за строчками, которые возникают на листе. И кажется, что-то понимал.

Наконец, Тони все записала, распрощалась и медленно опустилась на пол, рядом с телефонным аппаратом.

– Маму убили. И теперь я знаю, как именно.

– Тони, неужели ты ни о чем не думала? – Рейнальдо смотрел участливо и серьезно. – Ты ведь была достаточно взрослой…

Тони невесело рассмеялась.

– Взрослой. По деревенским меркам разве что. Рейнальдо, что ты знаешь о взрослении магов?

– Они… демон! Они взрослеют медленнее!

– Да. То, что для деревенских детей уже юность, для меня еще раннее детство. В десять лет они прекрасно помогают родителям, знают, что почем, в двенадцать-тринадцать сговариваются, а самых развитых могут и оженить… да, на земле – так. А я еще плохо соображала. На силу уходило столько, что на разум ничего не оставалось. Я, наверное… нет, я не то что отставала от детей, но я жила в коконе своей силы. Понимаешь?

Рейнальдо кивнул.

Он понимал. Не до конца, но понимал.

– И ты не сильно интересовалась маминой беременностью, верно?

– Я радовалась. Все шло хорошо, потом она заболела… больше мне отец ничего не сказал, потом… я не знала, что именно случилось. Мне просто сказали, что мама умерла. И братик умер.

– А потом?

– Ты пробовал что-то узнать у пьяного чудовища? Кроме мычания, конечно…

Рейнальдо кивнул.

Он-то и пробовал, и узнавал, но то – он! Мужчина, взрослый, с определенным опытом и жизни, и допросов, с его профессией…

– А твоя воспитательница?

– Сеньора Долорес? Она сказала, что это не надо. Что она чует неладное, и лучше не лезть…

– И ты просто с этим смирилась…

Тони кивнула. Ну да, смирилась. Знаете, не до поисков истины, когда выживаешь. Вот ни разу, ни до каких поисков!

– Я полагаю, что твою мать прокляли перед самыми родами. Ну и… сказалось и на ней, и на ребенке. Вы же некроманта не приглашали?

– Нет.

– Доктора?

– Наверное…

– А отличить проклятие от болезни он бы смог?

Тони вспомнила доктора из Лассара и качнула головой.

– Нет. Полагаю, что не смог бы.