Милонгеро

– Она им просто пользуется, – хлюпала носом Рамона. – Вот как песиком. Алехандро, сидеть, лежать, к ноге… а он все за чистую монету принимает! Как же! У меня дома свет конец, свекровь слегла, свекор запил, мне за ними ухаживать приходится, старшего сына оженила, второй в армию ушел, решил послужить, дочка со мной осталась, бьемся обе, что те рыбы об лед, а ведь ей уже сколько! Скоро заневестится… приданое надо собирать… куда там! Муж домой вообще денег не приносит! Все на эту тварь тратит!

Тони задумчиво кивнула.

– Он обещал вам любить, беречь и заботиться. А сам все делает для другой женщины.

– Да!

Вот язык чесался сказать – ядов не держим. Или проклясть разлучницу так, чтобы та костей не собрала. Но в том-то и беда… не в ней! В нем!

Свинья везде грязи накопает! За сараем ли, за овином… ей все равно! Она – свинья! Она разыщет!

Ну, проклянет Тони данную конкретную шлюху. И что? Другая найдется! Чего ж не найтись? Судя по всему, там и раньше не слишком-то хорошо было, просто умеем мы, женщины, глаза закрывать… сначала, наверное, рожала, потом растила, крутилась, с тремя-то детьми… а сейчас, когда чуточку полегче стало… все ж чужие старики – это не свои дети. За них сердце меньше болит, наверное.

Особенно когда вот так…

Что свекровь – не знала о своем сыне?

Да знала наверняка, и покрывала его, может, и помогала.

Что свекор – не знал? Мог и не знать. А мог и знать, удаль молодцу не в укор. Родители своих детей всегда оправдают.

Поэтому Тони медленно прошлась по магазину.

А вот и оно, кажется… Именно то, что нужно.

– С вас одна медная монета, сеньора Рамона.

– Что?

Женщина даже не сразу поняла, что происходит. А на плечи ей опустилось кружевное, воздушное, кремовое, терпко пахнущее ирисами чудо. Платок кремового цвета из тончайшего газа был отделан кружевом и расшит ирисами.

Красивый – донельзя.

Рамона тронула его пальцем, который показался отчаянно грубым рядом с этой роскошной вещью.

– Ритана… как так…

– Одну. Медную. Монету, – надавила голосом Тони. – И все будет правильно, только носить его не забывайте.

– Да куда уж мне…

– Мне виднее, – жестко сказала девушка. – Считайте, это мое условие.

Да уж… условие.

Так-то платок шесть золотых стоил, работа известной мастерицы. Но Тони понимала, что столько у ее клиентки нет. И не надо, ей и так за последнее время перепало – грех жаловаться.

Может она себе позволить сделать доброе дело.

Рамоне очень нужен именно этот платок. Он и седину скрыл, и кожу ее сделал более светлой, и черты лица подчеркнул, и ароматом ее окутал…

Нельзя сказать, что она сделалась потрясающей красавицей. Но вещь ей была безусловно к лицу.

А платку была нужна именно Рамона. Тони отчетливо это понимала. Так, словно тонкий шелк обладал и разумом, и волей. Если бы вещи выбирали себе хозяев, платок ее бы и выбрал.

Ну а коли так правильно, значит, так тому и быть. Пусть те, кто нужны друг другу, будут вместе!

И Тони ловко заправила один конец платка так, чтобы тот не сбился.

– Спасибо вам, ритана. У меня никогда такого не было, – честно сказала Рамона.

А то ж!

Когда муж все деньги на чужих баб тратит, а ты все в семью, да еще куски выкраиваешь то для родных, то для детей… где уж тут себе что-то такое покупать? Выжить бы!

Тони едва не скрипнула зубами. Остановило простейшее соображение – незачем. Зубы свои, родные и их жалко. Нечего тут! И мужа проклинать не надо. Он сам себе яму вырыл…

Зубами, да.

– Носите сами, – проводила клиентку Тони. – Не отдавайте никому, ни дочке, ни свекрови. Хотя ладно. Дочке – можете. За три дня до ее свадьбы.

– Хорошо, ритана.

– Легкой вам дороги, – пожелала Тони.

И показалось некромантке, что с соседнего дома в небо вспорхнул белый голубь. Определенно, к счастью.

Рамона шла по улице.

Счастливая. Она давно не была такой счастливой. И красивой тоже не была… давно уже, почитай, со свадьбы. А сейчас она шла, аромат ирисов ласкал ее ноздри, нежный шелк трепетал рядом с лицом, и улыбка сама по себе играла на губах.

Красила румянцем щеки, сбрасывала десять лет долой, расправляла уставшие плечи…

По улице шла красивая женщина.

Рамона. Мудрая защитница.

Жаль только, что ни одно из этих качеств в ее семье не пригодилось. Ни одно. Хотя детей она защитила. Они до сих пор думают, что папа у них замечательный, только работает много… бывает.

А что мама думает о папе – никого не касается. Точка. Или это и есть мудрость? Или стоило бы назвать ее терпеливой защитницей?

Порыв ветра метнулся неожиданно.

Сорвал платок и понес его вперед, не смея коснуться им земли… разве тут будешь думать?

Рамона помчалась в погоню, но не пробежала и десяти шагов.

– Оп-па! Сеньора, возьмите!

Мужчина, который ловко подхватил платок на лету, протягивал его Рамоне. Женщина схватила его, накинула на плечи, на волосы, и только потом подняла глаза на благодетеля.

– Спасибо… тан.

Браки совершаются на небесах?

Может, и так. А может, на регистрации этих браков сидит ленивый и безответственный ангел, который отвлекается то на одно, то на другое. И пользуются этим всякие нехорошие личности, и соединяют совершенно не те судьбы.