Милонгеро

Рейнальдо смотрел, как Риалон покрывает поверхность кости мелкими, мельче муравьиных следов, символами, и тихо радовался.

Если все сложится так, как он планировал…

Он-то помрет.

А Риалону придется объясняться с разъяренной Лассара. И что тут лучше – неизвестно. Помереть, по крайней мере, всего одна секунда, уж он-то знает, он проверял. На себе.

Тони смотрела на мужчин с подозрением, но не спорила. Сказано – надо? Значит, надо. А ей знаний по некромантии просто не хватит, чтобы понять происходящее.

В кои-то веки необразованность была громадным плюсом.

* * *

Прошел почти час, прежде чем Эрнесто вздохнул и передал косточку Тони. Теперь белой поверхности вообще не было видно из-под черных цепочек рун. Невероятная сложность.

Сработает ли?

У Рейнальдо будет лишь один шанс это проверить. Ему надо будет всего лишь совместить кость – с тварью. Остальное пойдет само.

Должно пойти, теоретически.

– Держи, детка. И глотай. Ты сможешь.

– А водички можно? – мрачно уточнила Тони, вертя в пальцах кость, которую Эрнесто вынул из оправы.

– Даже масла. Хочешь?

– Масло не хочу. Гадость.

Тони подошла к столу, налила себе воды, мрачно поглядела на кость.

Один глоток – и нет ее.

Ну?!

Положить вот это – в рот. Фу-ууу…

М-да, избаловались вы, ритана Лассара. Обнаглели. Тони, больше не размышляя, сунула кость в рот – и сделала несколько больших глотков воды. Один, два, три… вот так!

– Готово.

– Тогда пойдем наверх. Тебе лучше лежать на кровати.

Эрнесто требовалось прирастить кусочек кости к слизистой желудка, или как-то задержать его. Некромант мог это сделать. Еще как мог… жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Справляется некромант с одним, так и с другим справится, просто сил у него уйдет втрое, а то и вчетверо больше обычного. Но сила – это ерунда, это накопится.

А вот ощущения…

Неприятные?

Это вы очень мягко и корректно, таны и сеньоры. Просто очень-очень мягко. Кому же нравится, когда тебе, считай, желудок клещами выкручивают?

Но чтобы отомстить за маму, Тони и не такое бы стерпела. А боль…

Дайте только ей что-нибудь в зубы. А то язык прокусит или криками полквартала на ноги поднимет. Больно ведь, по-настоящему больно.

И крови немного.

И слезы…

А, что тут говорить? На алтаре Ла Муэрте было гораздо больнее. Но некроманты и боль… это как с той же монетой… может, ее ребро? Тоже вероятно. Надо уметь терпеть. Надо уметь ждать.

Надо – и этим все сказано.

А чего это стоило Тони…

Об этом девушка промолчит. Риалону пришлось не легче, знаете ли. Стерпеть боль – или причинить ее любимому человеку? Что легче? Что тяжелее? У него, конечно, кровь не шла, но выглядел он не лучше Тони, когда все закончилось.

Бледный, с дрожащими руками и прокушенной губой. Разве что слез не было. Но зато Тони за двоих наревелась.

* * *

Сеньор Пенья никого не принимал.

Он ожесточенно дописывал книгу. Вы хоть представляете, что это за момент?

Когда надо подхватить все ниточки, не забыть никого из героев, найти для каждого из них то самое, единственно правильное решение, которое позволит перевести дух и автору, и читателю…

Когда ты полностью сосредотачиваешься на книге, и любое существо, даже нагло пролетевшая муха, кажутся злостными нарушителями спокойствия. И заслуживают жестокой казни…

Впрочем, сеньору Пенья было не до мух. Перо летело по бумаге стремительно, слова ложились, словно камни в дворцовую площадь, одно к одному, без помарок, без исправлений, и каждое на своем месте, и каждое создает свой неповторимый узор…

Мешать?

УБЬЮ!!!

Сам по себе он бы не смог воспрепятствовать посланнику герцога де Медина, но вот сеньора Пенья…

Стоять между женщиной и романом? Причем таким, который она читала с самого начала и желает дочитать до конца? Долгожданным романом?

Лучше заройся сам под землю, о, несчастный глупец. В противном случае тебя закопает, выроет и снова зароет женщина. В таком состоянии они страшны.

Так что посланник герцога, который рассчитывал просто отдать приглашение и тут же уехать с сеньором к своему хозяину, был остановлен сеньорой на взлете.

– Мой супруг занят и не может вас принять.

– Сеньора! – оскорбился мужчина. – Позвольте…

– Не позволю, – лязгнули железные зубья капкана. – Мой супруг занят весьма важными делами. И примет вас только тогда, когда сам, лично выйдет из кабинета.

– И что же это за дела?

– Сие вас ни в коей мере не касается, – парировала дама.

Курьер оскорбился. Но в том-то и дело, что уйти он не мог. Никак. Ему надо передать письмо, дождаться ответа и привезти сеньора Пенья. А как это сделать, если к нему даже подойти не дают?

Прорываться силой?

А у двери гостиной застыли два крепких лакея. И судя по непроницаемым равнодушным мордам, они выполнят любой приказ хозяйки.

Курьер даже сглотнул. Как-то очень живо ему представилось собственное тело, с перерезанным горлом, плавающее в море. Взгляд хозяйки дома был таким….

Вот сделает – и не задумается. Ни на секунду. Разве что полы прикажет протереть от крови.

Пришлось ждать.

В компании хозяйки, с чаем, с булочками, со светской беседой, но – ждать и ждать. И представлять себе гнев хозяина.