Милосердие

– Мы нашли её далеко от сюда. У неё нет абсолютного никого. Ей нужен дом, понимаете? Нужен тёплый уют, где она может вырасти достойным человеком.

– Эй-эй, придержи коней, молодец, – ответил Митрофан, – ты ,что предлагаешь нам девчонку под своё крыло взять? Кто она хоть? Как зовут?

– Зовут её Василиса. Она дочь нечистого и человека, а сама тоже человек.

– Человек? Нет, это вряд ли. Нам люди здесь не нужны, да и место не то. -ответил Домовой.

– Послушайте, – Илья начал приближаться, но Митрофан и Агафья вдруг напряглись, тогда Илья чуть сбавил шаг и неспеша подошёл к ним, сказав шёпотом, – послушайте, её мать умерла при неизвестных обстоятельствах, а отца убили прямо на моих глазах. Какие-то ублюдки держали её на привязи и жестоко над ней издевались. Я повторюсь, у неё нет абсолютно никого. Все, кто у неё есть – это один здоровяк, говорящая и немного странная птица, огромный конь и всё. Мне сказали, что вам можно верить. Если это так, то у вас должно быть сердце, а если это правда, то вы должны понять, что она больше всех нас вместе взятых заслуживает людского счастья.

Домовой и Кикимора молча стояли в проёме, размышляя над сказанным Ильёй. Митрофан спросил одну вещь:

– Как, говоришь, её зовут?

– Василиса.

– Дай нам немного времени…

Митрофан закрыл дверь, оставив героев на улице, а сам с Агафьей подошли к красивому и чистому столу с белоснежной скатертью в более-менее чистой кухне. Митрофан опёрся кулаками на стол, а Агафья уселась на подоконнике.

– Я не знаю даже, что делать, – сказал Домовой.

– Слушай, Тош, мы уже достаточно много лет провели совместную жизнь. У нас очень счастливый брак, и отмерена нам вся вечность, но ведь и мы не можем столько жить лишь вдвоём. Да, мы превратили эту халупу в приличный дом, а сами стали гораздо краше, но ты сам знаешь чего нам не хватает. Ведь без людей-то здесь всё равно ничего не поменяется, да ты и сам знаешь, что с детьми у нас так и не вышло и, скорее всего, не выйдет. Вот есть шанс. Прекрасная девочка. Она одна, у неё никого и ничего нет, как и у нас, но мы ведь есть друг у друга. С ней мы действительно станем полноценной счастливой семьёй, ведь большего и не надо.

– Она человек… Она ведь когда-то умрёт, а мы будем здесь. Ты готова пережить такую боль?

– Я готова прожить эту жизнь с тобой и с ней, наслаждаясь каждой её секундой, и, поверь, что бы ни случилось, мы ведь будем всегда помнить о ней. Может, мы будем ценить нашу вечную жизнь ещё больше.

– А ты им веришь? Этому Илье, особенно этой птице…? Ты ж сама знаешь…

– Я знаю… Но не она меня волнует, а Илья. Он ведь всё верно сказал. Куда её ещё можно пристроить здесь? К Баюну? У них точно нет. Где Жар-птица – там нет покоя.

– Агаш, я ведь давно хотел, чтобы у нас был человек, но после Боеслава я уже не знаю, могу ли я снова прижиться с людьми?

– Да, можешь, это твоя природа. Да и зовут-то её как.

– Да, Василиса… Они даже чем-то похожи… Эххх… Ладно… Но глаз с неё спускать не будем. В лес одну не пускать, от опасностей беречь.

– Это ты МНЕ говоришь про это? Я тебе ещё покажу, что такое настоящая забота. Ты ещё жалеть будешь, что я тебе времени мало уделяю.

– Ну-ну, ещё увидим.

Дверь открылась и Митрофан сказал:

– Берём. Заводи.

– Здравствуй, дорогая, как тебя зовут, не напомнишь? – звонким и ласковым голосом спросила Кикимора.

– Ва… Василиса я… – слегка боязно ответила девочка, ещё немного остерегаясь Агафьи.

– Надо же! Какое оно у тебя красивое! А я – Агафья, но зови меня тётя Гаша, а это Митрофан, ну или дядя Тоша.

– Здравствуй, Василиса! – Митрофан мягко улыбнулся и протянул Василисе руку, которую он пожала, – слушай, а хочешь я тебе самую красивую игрушку на свете сделаю?

– Да… наверное… – Василиса посмотрела на Ильи, и тот одобрительно кивнул, – Да, хочу!

– Ну тогда заходи, не стесняйся, а я тебе свою мастерскую покажу!

– Успеется ещё, Тоша. Василиса, скажи, ты суп когда-нибудь ела?

– Не помню, вроде не ела…

– Я тебе тогда сейчас таким супчиком угощу, что сразу забудешь про голод, ты вообще больше никогда не будешь с нами голодать!

– Можно я только с дядей Ильёй попрощаюсь?

– Конечно, можно, не спеши никуда.

Василиса крепко обняла Илью, обняла Жар-птицу и погладила наклонившегося Бурушку по морде, а затем сказала:

– Я же тебя больше не увижу?

– Кто знает, Василиса. Мир-то круглый.

– Пообещай, что мы увидимся.

– Обещаю. Ты слушайся этих добрых людей. Они видят тебя только пять минут, а уже любят всем сердцем. Это много о чём говорит. Я не прощаюсь с тобой. Главное – проживи эту жизнь счастливо, не жалея ни об одном её мгновении. Получится так сделать?

– Да, клянусь!

– Тогда иди в дом, тебя уже заждались.

Василиса вошла в небольшой домик, который, казалось, уже стал чуть опрятнее.

Агафья подошла к Илье и сказала: