Милосердие Латимера

Две стороны Дома Капитула, выходящие на юг и на запад, пылали, как вечернее солнце, которое забивает собой все остальные краски мира. Серые доспехи Святого Георга сияли, подобно серебру, среди мозаики из рубинов, изумрудов и золота; бледно-розовые черты святой девочки Эзельдреды светились на фоне необыкновенно голубых глаз; темно-синие одежды Девы так же были пронизаны светом. Яркие краски отражались от окон, уже давно не пропускающих потоков света внутрь, потому что потускнели от времени, покрылись выщербинами, разве что желтый туман просачивался сквозь них.

Во время спектакля Дианы свет станет незаметно угасать, но зрители не утратят внимания, пока будут следить за действием в лавандовом мраке. Мальтрейверс подумал, что уходящий свет явится дополнительным драматическим эффектом, с его выразительной игрой на стекле и камне. Этот эффект Мальтрейверс впервые обнаружил несколькими годами раньше, когда они с Мелиссой тут же, в Доме Капитула, сидели, тихо разговаривая, в день похорон отца. Мелисса убеждала его, что эффект зависит от причуд природы, а он, как всегда, остался при своем мнении.

— Сегодня не запланированы проверочные матчи, поэтому дождь крайне нежелателен, — сказал Мальтрейверс. — Однако я уверен, что ты и Майкл можете замолвить словечко перед Всевышним.

Когда зрители столпились около сцены, он легко коснулся руки Мелиссы и, кивнув в сторону окон, прошептал:

— Спасибо за твои молитвы.

— Не будь непочтительным. Ты знаешь, какой Майкл, — прошипела она в ответ.

— Пойду проведаю Диану. Подержи мое место.

Он пробрался через поток входящих людей и спустился по склону, осторожно избегая билетеров. Подсознательно стал ступать тише, когда подходил к двери. Распахнув, увидел очень спокойную, с закрытыми глазами Диану, сидящую в прямом деревянном кресле. Тихо притворив за собой дверь, он прошел мимо нее к окну, через щель в шторах взглянул на тропинку и вниз на соборное поле, все в золоте и расплывчатой голубизне летнего вечера.

Через несколько мгновений услышал расслабленное дыхание Дианы, повернулся к ней и улыбнулся.

— Знаешь, при такой публике ты вполне можешь играть в полную силу, — сказал он.

— Но я не могу играть перед самой собой в полную силу, — ответила она. — И нельзя сыграть плохо в здании, подобному этому. На что они похожи? Зрители?

— Богатые и жаждущие. И известные в Веркастере. Все духовенство, конечно, собралось, и я только что видел мэра со своей ослепительно красивой женой. Они прибыли вместе с… приготовься… с самим лордом Верта. Но не волнуйся, я уверен, он глух.

Мальтрейверс был намеренно болтлив. Диана всегда пребывала в смятении перед началом любого спектакля, что не являлось ни предрассудком, ни притворством. Даже самая некомпетентная публика знала Диану как явление уникальное, но давалось это ценой неимоверного напряжения актрисы. Для того, чтобы, пусть немного, но снять напряжение, готовилась, была создана и проводилась — являясь «пробным камнем», целая церемония. И одна из составных этой церемонии — быстрый несерьезный разговор прямо перед выходом на сцену.

— Как ты думаешь, они готовы воспринять то, что я предложу им? — спросила она, в последний раз проверяя перед зеркалом, все ли в порядке в ее костюме и гриме.

— Им, конечно, не будет скучно, — ответил он. — И не беспокойся о том, что они не поймут. Веркастер — одно из самых культурных мест в округе Лондона. Что касается крестьян, то их оттолкнула цена билетов.

— Их испугала моя цена?

— Она заставила их удивиться, но я объяснил им, что такова жизнь. Как бы там ни было, билеты распроданы полностью, сумма покрыла издержки и дала хорошую прибыль. Всё в порядке. — Он взглянул на свои часы. — Театр полон, раз ты приехала. Подожди здесь минуту.

Мальтрейверс пошел спросить у билетеров, собрались ли уже все зрители, и попросил закрыть входные двери. Он вернулся к Диане, и они вместе спустились по склону, приблизившись к двери, через которую слышалось бормотание вежливых голосов. Он взял Диану за руку и испытующе посмотрел на нее. Она быстро кивнула. Только тогда он открыл дверь, прошел по проходу между рядами и поднялся на сцену. Голоса смешались с нерешительными аплодисментами, которые он жестом остановил, начав говорить:

— Многоуважаемые лорд Верты, епископ, настоятель собора, мэр города, уважаемые гости, леди и джентльмены! — отрывисто произнес он. — С огромным удовольствием объявляю первый номер возрожденного фестиваля в Веркастере. Рады приветствовать вас в этом прекрасном здании, на необычном представлении, в котором участвует лишь одна актриса, прекрасная женщина… мисс Диана Портер.