Милосердие (СИ)

Гарри отвернулся от широкой кровати, которую уже перестилал услужливый Добби и направился в ванную. Как бы он ни хотел сесть, успокоится и просто подумать о прошедших сутках, битве, и тех, кого он видел на вокзале, Гермиона была важнее.

Её продолжало трясти, а губы всё так же твердили:

— Жив, ты жив.

Гарри не хотел бы отправлять её в Мунго, но и сам пока не очень понимал, как справиться со столь продолжительной истерикой. Гермиона словно бы не верила своему счастью, и всё не могла его отпустить. Ни на секунду.

Раздеваться с висящей на шее девушкой оказалось довольно проблематично, но Гарри всё-таки был волшебником. Уже через минуту он стоял, прислонившись к стене, и отмокал под душем, всё также держа на руках Гермиону. Обнажённый, как и она.

Долго под душем они не простояли. Руки у Гарри всё же не были железными и несмотря на то, что Гермиона была довольно лёгкой девушкой, скоро устали. Так что совсем скоро, во избежание эксцессов с разбитыми головами и переломанными ногами, Гарри понёс невесту в спальню.

Гермиона всё так же крепко прижималась к нему и сомнамбулически твердила:

— Жив. Ты жив.

Она продолжала произносить одно и тоже, словно заезженная пластинка, даже когда Гарри опустился с ней на кровать, застеленную свежим благоухающим бельём. Он гладил её мокрые волосы, беспрестанно повторяя, что жив, что теперь никуда не денется, что любит её.

Дрожание обнажённого тела в его руках принесло свои плоды, и Гарри ощутил, как его член начал наливаться кровью и упрямо заявлять о своём желании. Он сдерживался ещё некоторое время, успокаивая Гермиону, поглаживая спину. Но рука сама то и дело опускалась на её ягодицы. Это не могло не возбуждать, особенно сейчас — после путешествия в некий загробный мир, особенно сильно хотелось почувствовать себя живым и просто потрахаться.

— Гермиона, я тебя хочу.

— Жив, жив, жив…

Гарри прикрыл глаза, не зная, как поступить. То, что он собирался сделать, можно было равно расценить как изнасилование, а можно и как терапию. С другой стороны, может ли быть изнасилование терапией? И простит ли его Гермиона, когда придёт в себя?

Но решение дилеммы пришло само собой, когда Гермиона раздвинула ноги и крепко обняла ими Гарри. Она ещё теснее прижалась к его влажному телу и уткнулась носом в шею, обдавая её таким горячим дыханием, что и без того напряжённые чувства Гарри обострились до предела.

Он резко выдохнул, принимая решение, а затем напряг мышцы и перевернул Гермиону на спину. Гарри пристроился между её ног, чувствуя, как головка члена упирается в сокровенное местечко, в котором он так любил бывать. И которого совсем недавно мог лишиться.

— Гермиона, я хочу тебя, — повторил Гарри.

В ответ ему было лишь тихое певучее:

— Жив, жив, жив.

Гарри протиснул руку между телами и провёл пальцами по промежности Гермионы. Там было абсолютно сухо. Она не хотела, но Гарри был уже на грани полного распада на предвкушающие секс молекулы.

Смочив пальцы слюной, он снова вернул руку между ног Гермионы, чтобы облегчить, себе и ей проникновение. Когда его пальцы оказались внутри невыносимо узкого пространства, Гермиона перестала шептать и застыла. Словно в ожидании.

— Я тебя люблю, — шепотом произнёс Гарри и, вытащив пальцы, заменил их твёрдым членом, медленно, осторожно всадив его по самый корень.

Гермиона дёрнулась и слабо застонала, а в следующий миг взглянула на Гарри. Взглянула абсолютно осознанно. С её карих глаз словно бы спала пелена безумия. Она провела по его спине руками, поглаживая, лаская.

— Не останавливайся, прошу, докажи мне что жив, — горячо зашептала она. — Потому что только так я пойму, что жива и я.

И Гарри доказывал. Двигал бёдрами резко, размашисто, заставляя Гермиону громко вскрикивать на каждый толчок, на каждое резкое движение. Гарри доказывал, лаская губами и языком грудь, руками сжимая её круглые ягодицы. Доказывал, пока целовал дрожащие губы, выпивая весь страх, тревогу и недоверие. Доказывал, пока она билась в экстазе наслаждения, а он изливался в неё мощным потоком, задыхаясь от собственного душераздирающего оргазма.

Они уснули именно так. Не разрывая объятий, не желая терять друг друга ни на миг.

Только спустя несколько часов непрерывного, спокойного сна Гарри смог разлепить глаза и посмотреть на Гермиону. Она спала рядом, тихо выдыхая воздух из слегка приоткрытых нежных губ.

Через некоторое время Гермиона завозилась и повернулась к нему, медленно открыв осоловелые глаза.

— Доброе утро.

— Скорее вечер, — усмехнулась она и обняла его.

Прижав Гарри к себе, она тут же заговорила, желая поскорее признаться в своих страхах:

— Я словно умерла тогда. И за это мне хочется тебя убить. Для чего был нужен этот чёртов ларец, если ты всё равно пошёл жертвовать собой.

— Я хотел спасти тебя и других.

Гарри поцеловал её в висок, чувствуя, что снова возбуждается. Гермиона тоже это заметила и погладила ладошкой твёрдый член.

— Ты всегда хочешь всех спасти.

— Не всех. Тебя. Я люблю тебя.

— Знаю. И я тебя, — она замолчала, порхая пальчиками по всей длине твёрдого ствола, отчего у Гарри то и дело перехватывало дыхание.