Милосердие (СИ)

— Что происходит? Я был уверен, что после вчерашнего ты перестанешь думать над ингредиентами зелий наших отношений.

Она улыбнулась шутке и мягко высвободила руку.

— Рон. — Пожала она плечами, словно одно имя могло все объяснить.

— Рон?! — сдавленно спросил Гарри, — Ты влюблена в него?

— Что? — рассмеялась Гермиона. — Мерлин с тобой. Нет, конечно.

— Тогда я ни черта лысого не понимаю. — Взлохматил Гарри свои волосы.

— Я, — она поморщилась от ругательства Гарри, но не стала его упрекать, — не хочу, чтобы тебе пришлось делать выбор между мной и Роном.

— Выбор? — Гарри казалось, что его мозг сейчас плавится похлеще, чем при вторжении в разум Волдеморта. — Зачем делать? Рон все поймет.

Гермиона обреченно покачала головой.

— Сделает вид, но затаит обиду. И однажды тебе придется делать выбор, и мы оба с тобой знаем, какой, — сказала она и вцепилась в лямку сумки так, что костяшки побелели.

— Знаем?

— Знаем, — кивнула Гермиона. — Рон. Ты всегда его выбирал.

— С чего бы? Я всегда на твоей стороне. Я люблю… — начал он признаваться, но Гермиона прижала ладонь к его рту.

— Это сейчас любишь. Что будет потом, неизвестно. Мои решения часто тебя не устраивают. Вспоминай. Третий курс. Ты под влиянием Рона объявил мне бойкот из-за метлы, — Гарри что-то хотел сказать, но Гермиона продолжала держать ладонь на его лице. — Четвертый курс. Как только вы помирились с Роном, ты сразу обо мне забыл. Бал. Рон накричал на меня, и ты даже не защитил.

— Гермиона. — Он убрал ее пальцы и оставил в своей руке. — Это все…

— Это все, Гарри, — продолжала говорить Гермиона, — говорит о том, что Рон для тебя друг лучший, чем я. Он оказывает на тебя сильное влияние. И когда он захочет, ты расстанешься. Со мной. Я не хочу рисковать жизнью из-за неуверенности в любимом человеке.

— Рисковать жизнью?

— Ну конечно. Твой разум недостаточно защищен. Волдеморт может узнать обо мне и моей семье, и нас никто не защитит.

После своих слов она резко вздохнула и, развернувшись, пошла по коридору медленным шагом.

Гарри должен был с ней согласиться, ведь ее аргументы были неопровержимы. Вот только он прекрасно помнил, как она вздрагивала в его руках вчера вечером, и прекрасно помнил свои чувства и ощущения. Это было что-то настоящее. Впервые он чувствовал себя действительно живым. И черта с два, если это было односторонне. Еще секунда, и она была бы его. Добровольно.

— Гермиона.

Он помчался за ней, и как только она развернулась, краем глаза заметил полуоткрытую дверь кабинета. В него Гарри и втащил Гермиону.

— Гарри! Занятие через десять минут, — закричала Гермиона, наблюдая, как Гарри запирает дверь.

— Все, что ты сказала… Все это… — задыхался Гарри от быстрого бега, — ничего не значит. Если… — он повернулся к ней лицом.

— Если?

Гермиона сложила руки на груди. Вот только бравый вид совершенно не отражал ее состояния. Она боялась. Она опять боялась быть брошенной. Как часто Гарри это делал, каждый раз втаптывая в грязь её чуть выросший росток любви. Но она не могла его не прощать. Слишком сильна была её привязанность к этому волшебнику. Порой это даже пугало Гермиону. Ведь ради него она совершала то, о чем в обычных обстоятельствах даже бы не помыслила.

— Ты любишь меня? Нет, не так, без вопроса. Ты любишь меня.

Для Гарри это стало очевидно. Именно это имело значение. Гермиона — отличница и самая послушная девочка, нарушала правила раз за разом. Ради него. Он сделал шаг к ней, и Гермиона испуганно столкнулась с партой, когда он потянулся к ней всем телом.

— Я этого не говорила, — гордо сказала она, пытаясь отвернуться, но Гарри сжал её талию.

— Тебе и не нужно, — улыбнулся он. — Человека судят по поступкам.

— Ты постоянно… — всхлипнула Гермиона, признавая поражение, по ее мнению, слишком быстро. Скорее всего, она просто не хотела сопротивляться.

— Я знаю. Прости меня. Я был глуп, туп.

— Не образован, — слабо улыбнулась Гермиона, когда пальцы Гарри переместились на ее шею и погладили отметину сквозь ткань бежевой водолазки.

Гарри засмеялся и приблизился губами к её щеке.

— И это тоже. Но ты сможешь быстро восполнить пробелы.

— Могу себе представить эти занятия. — Обвила она шею Гарри.

— Гермиона, — сказал он серьезно. — Я люблю тебя. И мнение Рона самое последнее, что меня остановит. Все остальное, — он вздохнул, вспоминая об опасности, — мы решим. Я не позволю причинить тебе боль.

— Обещаешь? — прошептала Гермиона ему в губы, которые были уже так близко.

— Обещаю, — произнес Гарри, впиваясь в дрожащие сладкие губы, и чувствуя, как в штанах становится тесно.

Он медленно наклонялся, пока вместе с Гермионой не оказался практически лежащим на парте. Он коленом раздвинул ее ноги и встал между ними, еще плотнее прижимаясь к любимому телу. Мысль о более удобном ложе даже не пришла ему в голову. Он слишком торопился сделать Гермиону своей, пока она не нашла еще с десяток аргументов, чтобы снова сбежать.