Милосердие смерти

Конечно, это все носит мистический характер. И я уже вижу смеющихся скептиков, объясняющих мне, бестолковому врачу, теорию и физиологические основы снов и сновидений. Но, поверьте мне, и мои слова подтвердят реаниматологи, что все наши теории и научные доказательства рушатся перед абсолютно непонятными, невероятными даже случаями из практики. Когда пациент со смертельным диагнозом и находящийся длительное время в коме неожиданно и по непонятным причинам выживал и благополучно выписывался из больницы. Или, наоборот, когда пациент с банальным заболеванием умирал от непонятных причин, и никакие результаты посмертных исследований не открывали тайны и причины смерти.

Я убежден в том, что смерть – это не конечная точка, и после мы продолжаем существовать в какой-то иной форме материи.

Нет, нам непонятны тайны мироздания. Как непонятна нам роль в мире каждого из нас в этом мире. Кто мы на самом деле, для чего явились на этот свет, какие силы управляют нашими желаниями, нашими эмоциями? Что заставляет нас делать тот или иной выбор? Нам непонятны механизмы гениальности великих поэтов и выдающихся ученых, великих композиторов. Ничем не объяснимая гениальность простого крестьянского парня Есенина, грандиозность романов человека без образования Шолохова, талант Пушкина, Высоцкого и многих других. Эти люди, как я считаю, при рождении получили возможность контактировать с мировым информационным полем, или с Мировым Разумом.

Но может ли обычный человек стать избранником этого самого «разума», общаться с ним? Чтобы ответить на этот вопрос, я хочу рассказать вам, мои дорогие читатели, одну историю. Вы можете воспринимать это как фантазию, как бред воспаленного разума автора, но это случилось в реальности, и для меня открытие этой реальности стало страшным и неприятным знанием.

Как-то раз я проснулся посреди ночи.

Итак.

Я проснулся где-то в середине ночи. Было абсолютно темно. Но его я увидел сразу. Он сидел за письменным столом напротив моей кровати, и, несмотря на абсолютную темень, я отчетливо видел каждую черточку его лица и его проницательный и в то же время устало-добрый взгляд. Он был спокоен, несколько бледен и окружен тихой печалью. Странная формулировка «тихая печаль», но именно так я это ощущал.

Я был с ним знаком очень хорошо, но мы не были близкими друзьями, не встречались на семейных празднествах и не проводили вместе отпуска. Тем не менее что-то тянуло нас друг к другу, и мы с ним, пересекаясь на общегоспитальных конференциях, консилиумах, общих банкетах, всегда находили время уединиться от всех и поговорить на самые откровенные, одинаково волнующие нас темы.

Довольно часто мы звонили друг другу, обращаясь за профессиональными советами, а порой и просто болтали. Я считал его прекрасным врачом и эрудитом. Общение с ним доставляло мне всегда, помимо профессионального интереса, чисто эстетическое удовольствие. Как от прочтения хорошой книги или посещения выставки импрессионистов.

Он умер неожиданно для всех – замолчал на полуслове, побледнел, откинул голову.

Но он умер, и смерть его была неожиданна для всех. Он возвращался с работы на машине. За рулем был его ординатор, а он сам сидел на заднем сиденье со своим замом. Стояла чудесная летняя погода, день прошел замечательно – прекрасно проведенные операции, довольные пациенты, довольные родственники. Шла веселая оживленная беседа со смехом, шутками, анекдотами. Внезапно он оборвал свою речь на полуслове – мертвенная бледность разлилась по его лицу, он откинул голову назад, глаза были полуоткрыты. Его зам, сидевший рядом, сразу понял, что наступает катастрофа. Машину остановили моментально. Его уложили на брошенные на асфальт куртки и сразу же приступили к реанимационным мероприятиям. Коллеги все делали грамотно и четко. В течение часа, совместно с подъехавшей реанимационной бригадой скорой помощи, проводились реанимационные мероприятия, но он умер. На вскрытии ничего не обнаружили. Я тогда был в отпуске за границей и не присутствовал на похоронах.

И вот теперь, спустя несколько месяцев после смерти, он сидел в ночи передо мной. Я понимал, что это не сон и не мои галлюцинации. Первая мысль – он пришел за мной.

Он улыбнулся, в его взгляде читались спокойствие и мудрость.

– Нет, я пришел не для того, чтобы забрать тебя, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – Я просто пришел поговорить с тобой. Тебе, конечно, кажется, что я галлюцинация. Но это не так. Не пугайся, пожалуйста, и найди для меня немного времени. Хорошо?

Я ответил согласием и извинился за то, что не смог проводить его в последний путь. Я очень скорбел после его смерти, поэтому мне нужно было это сказать. Но меня мучило не только чувство вины, но и некоторые вопросы.

– Кстати, от чего ты умер? Ты, наверное, знаешь, что вскрытие ничего толком не показало…