Милосердие смерти

Мы сошлись на мнении, что можем гарантировать качественное лечение в Германии, которое пока недостижимо на всем постсоветском пространстве.

Была организована скайп-конференция, в которой участвовали все члены семьи. Величайшая скорбь, без намека на игру или неискренность, объединяла этих прекрасных людей. Наш разговор был очень конкретный и откровенный, без эмоциональных взрывов и истерик. Только мама нашего пациента, Гиули Вахтанговна, периодически выходила из комнаты и возвращалась вновь с покрасневшими глазами и набухшими веками. Свою скорбь и печаль, свои слезы она прятала ото всех и не хотела, чтобы эмоции помешали столь важному разговору. Два ее сына, оба старше Звиада, были глубоко погружены в горе под стать матери, но они сохраняли полный контроль над своими переживаниями. Жена Звиада, хрупкое, нежное создание, которой можно было от силы дать не более двадцати лет, с голубыми глазами и точеными чертами лица, не произнесла за все время нашей конференции ни одного слова. Она все время внимательно смотрела на меня, и в ее глазах отражался страх осознания надвигающейся катастрофы. Этери сидела рядом с Гиули Вахтанговной.

К вопросу о переводе в Германию родственники решили вернуться через неделю.

После обсуждения было принято решение, что в течение нескольких дней мы понаблюдаем за состоянием Звиада и после дальнейшей стабилизации в состоянии переводим его в Германию. Родственников можно было понять. С одной стороны, грузинские врачи твердили о терминальном состоянии и о том, что транспортировка ускорит наступление смерти пациента. С другой стороны, представители немецкой клиники говорили о том, что транспортировка выполнима, – по их мнению, это была самая легкая часть задачи по спасению Звиада. Но при этом они не давали никаких гарантий ни на выздоровление, ни на восстановление интеллекта.

В таких ситуациях я всегда полагался только на решение, принятое родственниками. Я абсолютно и максимально непредвзято высказал свои аргументы в пользу быстрейшего перевода пациента в немецкую клинику. Но самое главное решение должны были принимать родные.

И они приняли это решение: ждем в течение недели, постоянно находимся на связи и через неделю вновь возвращаемся к вопросу о переводе.

За неделю в состоянии нашего пациента каких-либо кардинальных изменений не произошло. Запредельная кома, стабильная гемодинамика, нормальные показатели газообмена. Я вновь провел консультацию о состоянии пациента с профессором Берлитом и с заведующей реанимацией Анитой Шмидтке. Она была рождена в России и прекрасно говорила по-русски. Сочетание красоты, ума и невероятной харизмы при первой встрече с Анитой повергло меня в состояние мгновенной влюбленности. Каждая минута общения с ней приносила тихий восторг и радость.

Анита по моей просьбе созвонилась с родственниками Звиада и с врачами госпиталя в Тбилиси. Получив необходимую информацию, она попросила меня срочно встретиться с ней. Ситуация была ей непонятна.

– Дорогой коллега, я думаю, что мы можем принять решение только после очной консультации. Нам всем непонятно, что происходит с пациентом. К сожалению, моя беседа с лечащими врачами пациента не прояснила ситуацию. Я посмотрела последние компьютерные томограммы головного мозга и легких и не нашла катастрофических изменений. Мне кажется, дорогой мой, что для общего понимания картины и принятия верного решения ты должен полететь в Тбилиси и разобраться во всем на месте. Родственники пациента прониклись к тебе полным доверием и также просят тебя прилететь.

Так, ситуация приняла неожиданный оборот. Я с радостью бы полетел в Тбилиси, но… Моя жена уже третий месяц находилась в клинике с тяжелейшим заболеванием, и мое даже кратковременное отсутствие в Германии рождало много неразрешаемых, или практически неразрешаемых, проблем. Непосещение ее даже в течение короткого периода могло вновь привести к резкому ухудшению в ее состоянии и нивелировать все достигнутые положительные результаты лечения. С кем оставить нашего сына, кто будет водить его в школу? Что же делать? Я точно не мог улететь.

«Вы, как отец, должны нас понять. Пожалуйста, прилетайте».

И вот раздался звонок. Из Грузии звонил старший брат Звиада, Шалва. – Доктор, я прошу вас от всей нашей семьи помочь нам и прилететь в Тбилиси. Ради нашей мамы, ради сына Звиада, ради всех нас – я по-мужски прошу вас помочь нам. Вы и так уже много времени занимаетесь нашей проблемой. Но если вы не прилетите, я боюсь, что матушка не перенесет это горе и будет до конца жизни корить себя, что она не все сделала для спасения Звиада. Вы, как отец, должны нас понять и, пожалуйста, прилетайте.

Я не смог отказать. Я согласился.

– Я прилечу. Только поймите меня правильно, мне нужно трое суток, и 12 апреля я прилечу в Тбилиси.