Милосердие спецназа

— Что значит, куда? Вы что собираетесь, меня хромого по этажам гонять? — уже обе занервничали и от волнения начали теребить подолы своей и так, не слишком длинной униформы. Ум-м-м, душевно получилось. Бонус, однако!

— Нет, нет! Что вы! Как можно! Мы бы никогда...

Переклинило их что ли. Но и прерывать их не собираюсь. Ибо, чем больше они волновались, тем активней терзали свои юбки:

— Но просто... Это... Вот...

— Что? — якобы сурово хмурюсь.

Руки замелькали с удвоенной скоростью. Ого-го! Это ж почти стриптиз! Я бросил взгляд на Вову. А что, нормально. Он смотрел туда же куда и я, и ни о чём догадываться не собирался. Ладно, продолжаем смотреть, кра-со-та!..

— Это!.. Вам сюда... А куда секретарю-то, куда?

Жаль! Счастье было быстротечно, девочки начали приходить в себя. И приятные картины закончились. Эх! Жаль!

— Вот сюда и несите. А то мой секретарь, смотрю, уже устал и ему надо взбодриться.

— Ик? — Вова вздрогнул и ткнул в себя пальцем. — Я?

— Ага!

— Егор Анатольевич, вы серьёзно?

— Ага!

— Но, вы же меня совсем не знаете!

— Думаешь, я совершаю ошибку?

— Нет, нет, что вы! Да, я! Да, я! Да за вас...

Вова что-то радостно высказывал! А я, смотрел на совершенно обалдевшие мордашки двух хорошеньких девушек. Вот так-то, цыпочки. Небось, жалеете, что довольно пренебрежительно относились к Вове. Теперь, он не Вова для вас, а...

— Стоп, — прерываю словоблудие, — как тебя по отчеству?

—Э-э-э, зачем? Иванович я!

М-дя, не отошёл ещё от шока. Ещё бы, кроме статуса ещё и зарплата... Раза в три от нынешней, если не в пять. Я же не знаю, сколько он зарабатывает. Папа как-то сказал: «Надёжного человека на такую должность найти не просто. А если нашёл — цени. Во всех смыслах. Если беда — помоги. И денег не жалей. Чтоб, у него ни о чём голова не болела, кроме твоих дел. Всё окупится — преданностью». Поэтому, зарплата будет ого-го. Пусть и поменьше чем у папиной секретарши — тёти Кати. Ну, так ведь, она с ним почти двадцать лет. Проще убить, чем уволить. Хи-хи. Хотя, чего смеюсь. Она же «секретоноситель» высшей категории. Её, наверняка, и пасут, и охраняют. Блин, а ведь о подобных вещах никогда не задумывался. А Вову папа примет, никуда не денется. Он всегда мечтал, чтоб возле меня кто-нибудь ошивался. И тут такое «щасте»!

— Как, зачем? Видишь, девушки не знают, как к тебе обращаться, — красотки продолжали хлопать глазами и терзать униформу. Да что ж такое-то! Отвлекает ведь. Может скомандовать «смирно»? Нет уж, сам себя не пойму...

— Да как же, не знают? Знают они всё, — собеседник удивлённо чешет в затылке.

— Думаешь? Проверим, — поворачиваю голову, прищуриваюсь. — Ну что, красавицы, как зовут этого господина?

Пауза. Что-то соображают. Перешёптываются. И та, что посмелей, с ярко выраженным сомнением в голосе произносит:

— Владимир Иванович?

Расплываюсь в довольной улыбке:

— Смотри-ка! Знают! Умнички! Можно я вас поцелую? — девушки радостно кивают, похвала и кошке приятна!

— Ну что же вы, красавицы?! Пожалейте раненого солдата, подойдите! Или уже передумали? — что-то радостно щебеча, они направились ко мне.

Приготовился чмокнуть обеих в щёчки. Заслужили. Облом-с, однако! Горячие женские губы приникли к моим. Нифига себе, чмокнул! Раньше, горничные только били меня по рукам и жаловались папе. За что, я регулярно бывал наказан. Папаня человек принципиальный и если по согласию — слова не сказал бы. А за домогательства... Эх-хе-хех. Стыдно-то как…

Это что же, я такой мужественный стал? Спасибо родному ВДВ! Только ради этого поцелуя стоило пойти в армию. Утрирую, конечно. Но ведь приятно-то как!

Девушка оторвалась от меня, блестя глазами, сделала книксен:

— Ну что? Я за коньяком?

Пытаясь собрать мысли в кучу, киваю. Стоит, чего-то ждёт. Чего? Ага, ясно, их же тут двое! Ум-м-м! Вторая, оторвавшись от меня, тоже изображает книксен:

— Я тогда за лимончиком? Коньячок без лимончика — моветон... Или, может шоколад?

Охренеть можно! Они же надо мной издеваются! Собираюсь с силами, стираю идиотское выражение с лица:

— С лимоном.

Уже почти успели уйти:

— Стоять! — девушки замерли. — Звать-то вас как?

Опять изображают книксен:

— Оля...

— Оля...

— Ох, ты-ж! Не перепутать бы, кто из вас кто!

Они счастливо смеются и упархивают за дверь. Слышен только, удаляющийся, перестук каблучков.

— Вова, что это было?

— Не знаю... — крутит головой, — не замечал за ними! Хотя? Кто я для них? Тут, такие люди бывают. Пока вас не было, две весьма удачно свалили...

— Куда свалили?

— Одна — замуж за какого-то бизнесмена. Другая — в любовницы к депутату.

— М-дя?! Ничего не меняется! — чешу затылок и после паузы: — Ты чего ко мне на вы? Вроде, недавно, на ты был?

Вова засмущался:

— Э-э-э... Я это... Тогда, как бы… Ну, мордой в асфальт, это... Почти на брудершафт! А теперь того... Вы же теперь непосредственно шеф... Мой!

М-дя, тяжёлый случай:

— Нет уж, дорогой ты мой человек. Сам же говоришь на брудершафт. Так что надо соответствовать.

— Анатоль Анатолич не поймут-с, — разводит руками.

— Поймут-с! Он, на радостях, что при мне кто-то будет всё поймёт! Ох, ты-ж! Об этом-то совсем не подумал...

— Что такое?