Милосердие спецназа

— Мужики! Я червей нашёл! — радостно размахивая руками, дядя Стёпа подпрыгивал возле неразобранных вещей.

— Каких червей!?

— Дождевых! Наживку! Щас наловим! — и, разведя в разные стороны руки, добавил: — Вот таких!

— Чего таких? Червей?

— Да нет, рыбу!

— Тьфу, грамотей! — сплюнул тесть.

Поменяли наживку и снова принялись ждать. Кстати, не зря — рыба весьма активно взялась за новое угощение.

Саня начал вытягивать «закидушку», чтоб проверить, а как там поживает червячок. Поживал он, по всей видимости, плохо, так как леска натянулась, однозначно намекая, что вместо наживки там сидит крупная рыба. И весьма крупная! Приходилось прикладывать немаленькое старание, так как мокрая леска, так и норовила проскользнуть в руках.

— Санек, аккуратней! Там что-то большое! Не дёргай! — лез с советами отец.

— Да не мешай ему! Сам справится! — подключился тесть. — Зятёк, аккуратней! Не дёргай!

— Налим! А какой здоровый! — прыгал вокруг «колобок» на ножках, внося свою лепту. — По чуть-чуть давай! Дай слабину!

Сане очень хотелось послать всех этих советчиков! Но сдержался, сосредоточившись на добыче. А добыча должна быть знатной: огромные буруны поднимаемые рыбиной говорили о её размерах, а та сила, с которой леска рвалась из рук, ещё больше убеждала его, что надо бороться, приложив все силы. И он боролся, нет, не так... Он сражался, поддавшись азарту — это была его маленькая личная война. И плевать, что в руках вместо «Винтореза» леска! Потянуть, выбирая слабину, теперь ослабить натяжение, снова прибрать... А вокруг творился апокалипсис, на отдельно взятой реке!

— Саня, давай!

— Зятёк, не опозорь!

— Не уйдёт! Не таких брали!

— Подтягивай!

— Тащите крюк! Щас мы его!

— Аккуратней!

— Млять!!!

Именно в этот момент, когда добыча оказалась у самого берега на мелководье: леска, не выдержав, лопнула! Не думая ни секунды Санек прыгнул в воду, пытаясь схватить сорвавшегося налима! Приземлившись сверху, попытался схватить его руками — но не тут то было! Недаром говорят: «скользкий как налим»! Но и просто так сдаться Сашка не мог: крутясь и молотя руками, он пытался выбросить добычу на сушу!

Вытянули его на берег за шиворот: обессиленного, мокрого и грязного с ног до головы... Но счастливого! Ведь он победил!

— Зятёк, ты зачем рыбе глаз подбил? — дядя Стёпа с уважением посматривал то на Саню, то на его добычу. А того начало знобить, видимо водка, и подорванный ранением организм, пошатнули термобаланс, появившийся после экспериментов Степаныча. Вода-то далеко не тёплая. Хотя, может, это как раз организм так нагонял температуру? Кто знает.

— Э-э-э, малец, давай-ка раздевайся и в палатку! — дядя Стёпа начал оперативно раздавать команды, прерывая поздравления, сыпавшиеся на Сашку: — Мужики! Слушай сюда! Серёга, помоги раздеться. Витька, бушлаты, ватники в палатку. Укутать! И водки ему, грамм сто! А я костёр раскочегарю, надо горячего чаю сделать.

Закутав и обложив со всех сторон тёплыми вещами и влив немного водки, Саню оставили отогреваться. А когда вскипела вода, напоили горячим чаем. Холод отступил ещё по пути в палатку, но никто Сашке не поверил. Ведь так не бывает. Так что пришло время жара. Нет не того, который появляется, когда человек заболевает, а другого... Вот попробуйте как-нибудь: укрыться парой одеял, сверху пару ватников и пару бушлатов! Ещё и одежда... Но, не смотря на все попытки выбраться из палатки, Сашке пришлось лежать и потеть. А куда деваться? Ребёнка беречь надо! Вот его и берегли от простуды — заставляя страдать! Но когда его попытались накормить горячей, обжигающей ухой из добытого им налима, он не выдержал и начал ругаться матом!

— Душевно излагает! — заметил отец.

— Значит, оклемался! — поставил диагноз тесть. — Санек, обуй сапоги и иди к нам!

Обрадованный Санька мигом покинул устроенную ему баню и выскочил из палатки.

— Куда? — возмутился отец. — Бушлат одень!

— Жарко!

— Ага! А я потом объяснять буду, чего ты такой больной? Одевай, кому говорю!?

Тяжко вздохнув, одел на себя тяжёлый бушлат и пошёл к костру! Уф-ф-ф... Вот это ушица: с дымком, с крупным, разваренным картофелем, лепестками лука и кусочками моркови, яркими янтарными глазками жира, огромными кусками рыбы и нежной тающей во рту максой (печенью налима). А какой аромат: сводящий с ума и заставляющий желудок подрыгивать в нетерпении. Дай, дай, дай!

— Вкуснота!!! Язык проглотить можно!

— Вкусно. Кто спорит? — тесть, тяжело вздохнув, ткнул пальцем в сторону своего брата: — Но, если бы был лавровый лист, было бы вкуснее!

— И так нормально! — отмахнулся тот. — Достал уже!

— Вот взял бы лаврушку и не доставал бы...

— Да брал я её! — машет ложкой «колобок».

— И где она?

— Не знаю.

— Вот из-за тебя теперь приходиться давиться, — вздыхает тесть.

— Не давись.

— Типа чтоб тебе больше досталось? Лопнешь!

— Витя, ну правда, хватит уже. Ну не взял я лавровый лист! Что, убить теперь? — смотрит на брата дядь Стёпа.

— Нет уж! Я хочу, чтоб ты мучился! Чтоб больше не забывал!

— Вить, ну осознал уже! Хватит, а!