Милосердие весны

Я даже не подозревал,
Что он живет на свете.
В больнице сроду
                         не бывал,
Но вот везут в «карете».

Теперь лежу…

Освобожден
От дома и от службы.
Владеет мною полусон,
А может —
              что похуже.

И надо мною человек

С глазами следопыта.
Глядит
        из-под тяжелых век —
Тревожно
            и открыто.

И день,

        и два —
Он все со мной…
А я как будто снова
Веду с фашистом
                        смертный бой
У рубежа лесного,

Огнем зажатый с трех сторон,

А за спиной — болото.
А надо мною крик ворон…
И дьявольски охота

Мне жить в свои шестнадцать лет,

Испить речной водицы.
И чтоб не застили мне свет
Картавящие птицы.

С гранатой я шагнул вперед,

Кляня врагов безбожно…
Очнулся.
Нет, не подведет,
С таким в разведку можно!

ПРАВДА

Л. В. Попову

Спасибо, батя, за науку,
Хотя она и тяжела.
Но, положа на сердце руку,
Она вперед меня звала.
В ней суть отчаянно-хмельная,
Хвати —
И по морю пешком.
Из века в век она, шальная,
В миру ходила с посошком.
Гонимая —
И все ж колюча,
Она и в рубище красна.
Ходила, дьявольски живуча,
И улыбалась, как весна.
Как на дрожжах,
На ней вскипали
Бунты по русским городам,
Ее ломали и пытали…
Ее в обиду я не дам!
Я называю белым белое,
И черным черное зову…
Пробито сердце неумелое —
Я навзничь падаю в траву.
И все же вскидываю руку —
Как будто в ней
Заряд свинца…
Спасибо, батя, за науку,
Я верю правде до конца!

«Река лежала, как в неволе…»

Река лежала, как в неволе, —
По ноздри самые в снегу.
И у нее в застывшем горле
Который месяц ни гу-гу.

Лежала тихо и смиренно,

Исхоженная вкривь и вкось.
Но вот набрякли тропы-вены —
Их тело синевой взялось.

И я сгорал от нетерпенья,

Апрель несуетный кляня, —
Когда же кончится мученье? —
Как будто лед давил меня.

Я поторапливал недели

И верил —
Все же повезет.
…И вот тайком встаю с постели,
Иду к реке,
              где стонет лед.

Не оторвусь,

Гляжу на льдину,
Что морду сушит на лугу;
Не то что выплыть на средину —
Шагнуть на льдину не могу.

«Не впрок мне опыт…»