Милосердная дорога

Горестней

сердца прибойи бессильные мысли короче,Ярчевзвивается плащи тревожнее дробькастаньет.Холодом веетот стен, и сквозь плотные пологи ночиМернойи тяжкойструей проникаетщемящий рассвет.Скоро зажгутна столах запоздалые низкие свечи,Взвизгнетрумынскийсмычок, оборвётсяночнаяигра.Плотный блондин в сюртуке, обольщающий мягкостью речи,
Вынетчасы, подойдёти покажетна стрелки: Пора!Ветер ворвалсяи треплетатлас твоего покрывала.В мутном проходе у стен отразяти замкнутзеркалаТяжесть усталых колонни тоску опустевшего зала,Боль затуманенных глази покорную бледность чела.Гулко стучиту подъезда, трепещети рвётся машина,Мутные пятна огней на предутреннем чистомснегу,К запаху шелкаи роз примешается гарьот бензина,Яростно взвоет рожоки восход заалеетв мозгу.Будут кружитьсянавстречу мосты, и пруды, и аллеи,Ветер засвището том, что приснилось, забылось, прошло.В утреннем свете — спокойнее, чище, бледнее —Будем смотретьв занесённое снегом стекло.
Что же, не жаль, если за ночь поблекло лицо молодое,Глубже запали глазаи сомкнулся усмешкою рот —Так загадала судьба, чтобы нам в это утро слепое
Мчаться по краю застывших, извилистыхвод.Скоро расступятся ели и станет кругом молчаливо,
Вяло блеснут камышии придвинется низкая даль,Берег сорвется вперёд, в снеговые поляны залива…
Так загадала судьба. И не страшно. Не нужно. Не жаль.

(Жирным шрифтом выделены парные согласования, курсивом отмечены более сложные).

Художественный эффект предельно усилен за счёт увеличения и нарастания динамики к концу стихотворения. Сначала идут два парных согласованных звукосочетания. Во второй строфе уже идут тройные; на первой половине третьей строфы — возвращение к парным уравновешивается четвёркой словосочетания во второй половине. Четвёртая, пятая и начало шестой строфы проходят в тройных словосочетаниях. И перебив в начале шестой сменяется сложным, поистине симфоническим пятерным crescendo в последней строфе, законченной тройной фигурой — сквозь зубы. Это же стихотворение интересно близостью отдельных образов к «Шагам Командора» («Горестней сердца…» написано 28 апреля 1916 г., а 17 октября, как указывалось выше, Зоргенфрей просит Блока посвятит ему «Шаги Командора»). Ср.: «Тяжкий плотный занавес у входа» — «сквозь плотные пологи ночи мерной и тяжкой струёй», «в снежной мгле поёт рожок» — «яростно взвоет рожок», «ночь мутна» — «мутные пятна огней», «утреннем тумане» — «утреннем свете», а также темы пустоты, холода, зеркал, огней мотора, боя часов, тяжести, рассвета, бледности, смерти за сценой и т. д.

Строки, не несущие в себе перекликающихся словосочетаний, играют роль как бы нервной и дыхательной разрядки. К концу стиха нефункционирующих строк уже почти не остаётся; прихотливый узор звукописи пронизывает всё стихотворение сверху донизу.

Сатирическое стихотворение «Был как все другие…» (1913) — гротескный портрет либерального интеллигента, он «ждёт реформ», «как и все другие либералы, просто так с подругою живёт». О нём после его смерти «заметку тиснет “Речь”» и будет «лития особая, другая и особый либеральный поп». Здесь же болезненная «Чёрная магия», античная реминисценция «Терсит» и напоминающее «Стихи о России» Блока «Пытал на глухом бездорожье…»

Грызёт и скребётся у щели,
И точит кору, не спеша,
И в скользком, отверженном теле
Ликует живая душа.