Милосердные

– Госпожа Корнет, – поправляет она и смотрит по сторонам. Тронхейм сияет огнями. К кораблю уже подкатили лебедку, все готово к разгрузке. Отсюда весь порт виден как на ладони. Порт похож на бергенский, и на сердце у Урсы теплеет. – Капитан Лейфссон здесь?

Парнишка качает головой.

– Нет, госпожа. Сошел на берег.

– Ты не знаешь, куда он пошел? – Она думала, что хоть кто-то из них будет на корабле.

– Я не знаю.

– Тогда я, наверное, тоже сойду на берег. Найдешь мне провожатого?

Он коротко кивает и бежит прочь. Небо уже начинает светлеть, за портовыми сооружениями видны городские дома, такие же ярко раскрашенные, как в Бергене.

Возвращается мальчик.

– Второй помощник Хенссон сказал, чтобы вас проводил я, госпожа.

– Больше никого не нашлось?

– Остальные все заняты.

Он слегка шепелявит. Может быть, он еще младше Агнете. Может быть, у него еще не сменились молочные зубы.

– Ты знаешь Тронхейм?

– Нет, госпожа.

– Ну что ж, – говорит она, борясь с желанием сдаться и вернуться в каюту. – Пойдем?

Он идет впереди, спускается по узким сходням, стуча по доскам босыми пятками. Урса глядит на него и ругает себя. Надо было ему сказать, чтобы он надел ботинки. Земля наверняка ледяная.

Она идет следом за ним, освобожденный от груза корабль качается. Матросы, суетящиеся у трапа, расходятся в стороны, пропуская Урсу. Она ступает на мокрые скрипучие доски, ветер толкает ее в бок. Урса хватается за веревочный поручень и сжимает так крепко, что ладони болят. У нее получается устоять на ногах, но лютый ветер вырывает из прически шпильки. Волосы разлетаются, падают на глаза.

Стиснув зубы, Урса идет вниз по трапу мелкими осторожными шажками и наконец ступает на пристань. Земля под ногами такая твердая, что Урса спотыкается на ровном месте, и уже во второй раз за сегодняшнее раннее утро маленькая грязная рука поддерживает ее, не давая упасть.

– Осторожнее, госпожа.

– У вас все в порядке? – Какой-то мужчина стоит на почтительном расстоянии, слегка вытянув руку вперед, словно с намерением предложить помощь.

– Все в порядке, спасибо. – Ей удается выдавить слабую улыбку. – Где здесь можно поесть?

Он указывает на приземистое длинное здание, неровно окрашенное в желтый цвет. Тусклая вывеска с изображением колокола покачивается на ветру. Урса благодарно кивает и нетвердой походкой идет к двери, по-прежнему опираясь на руку парнишки. Буквально тащит его за собой. Широкая сточная канава у самого входа замерзла, Урса отводит глаза, переходит канаву по скользкому дощатому настилу и входит внутрь.

Несмотря на столь ранний час таверна почти переполнена. Кажется, что свободных мест нет, но парнишка находит незанятый столик в углу, самом дальнем от камина. Урса замечает в толпе нескольких женщин. Они красиво одеты, их сопровождают мужья. Она знает, что ей бы не следовало находиться одной в таком месте, в сопровождении только мальчишки, почти ребенка. Но она совершенно измучена после бессонной ночи, ей уже все равно, что о ней могут подумать. Она дает мальчику скиллинг из тех, что ей подарила Агнете, и велит ему взять кружку светлого пива и чего-нибудь горячего на закуску.

Он приносит сдачу и тарелку картофельных клецек, горячих и на удивление вкусных: начинка из солонины обильная, сочная, картофельное тесто отлично проварено и хорошо согревает нутро. Урса приступает к еде, парнишка неуверенно топчется рядом, ей приходится чуть ли не силой усаживать его за стол и впихивать ему в руку клецку. Только тогда он начинает есть. Она улыбается парнишке, и он так удивляется, что она поневоле задумывается, а что было с ее лицом прежде? Желая как-то его подбодрить, она спрашивает, как его зовут, и он отвечает: Каспер.

– Как ты нанялся служить на корабле?

Он пожимает плечами, жадно смотрит на клецки, и Урса пододвигает к нему тарелку. Ее вовсе не обижает его молчаливость.

Когда они собираются уходить, один из матросов открывает перед Урсой дверь и отвешивает насмешливый поклон. Она не кивает ему с благодарностью, не удостаивает даже взглядом, но про себя улыбается.

– Как странно они на меня смотрели, – говорит она Касперу. – Как будто в жизни не видели женщин.

– Там были женщины, – отвечает Каспер. – Но они не того сорта.

– Не того сорта?

– Не такого, как вы, госпожа.

Она вспоминает их нарумяненные щеки, их платья ярких цветов, наконец все понимает и густо краснеет. Неужели матросы приняли ее за шлюху? Урса думает об этих падших женщинах. Наверное, они все-таки получают хоть что-то за свой позор.

Город медленно просыпается. Улицы узкие, дома по обеим сторонам нависают над головой. Кажется, будто они склоняются друг к другу и шепчутся о чем-то. Тронхейм совсем не такой красивый, как Берген, хотя когда-то он был столицей.

Они с Каспером выходят на рыночную площадь, где уже вовсю идет торговля. Урса покупает себе теплые сапоги и овальную маску из черного бархата на все лицо – для защиты от солнца, – и несмотря на протесты Каспера, покупает ему вязаные шерстяные перчатки.

– Я видела, как ты сортируешь веревки. Надо, чтобы пальцы не мерзли, так что перчатки тебе пригодятся.