Милослава: (не) сложный выбор

– Приданое смотрела, Слав, – пояснила я. – Не завелась ли моль, не нужно ли проветрить.

– Прида-а-ано-о-ое? – протянула Святослава. – А зачем?

– Замуж собираюсь, – серьезно ответила я. – Сейчас отец мне жениха скажет.

– Откуда знаешь? – поразилась Славка.

– Вода поведала, – пошутила я.

От бабки мне достался водный дар. Или от отца. Отец знатный водник.

У меня дар точь-в-точь как у его матери – средненький. С водой разговаривать умею, заговоры плести, колодец скажу где строить, дождь позову.

Славка мне страшно завидует. И то сказать, ее огненный дар никому не интересен. Ну кроме как огонь в очаге зажечь или свечи.

От воды пользы в хозяйстве намного больше.

Вот и сейчас Славка обиженно поджала губы. Глупая, не понимает, что чем сильнее и полезнее дар, тем больше спрос с его обладателя. Для женщин сила скорее недостаток. Все равно много не расколдуешься, а силу выплескивать надо, иначе с ума сойдешь.

Впрочем и тут у меня преимущество: воды кругом куда больше, чем огня, и безопаснее она.

Вот всё Славку за бег по лестнице ругаю, а сама туда же, бегом вниз. Батюшку лучше не раздражать без причины, да и имя жениха узнать очень хочется.

Одного прошу, богиня: только не Таман!

Пред дверями проверила себя, всё ли в порядке, не мята ли юбка, не растрепались ли косы, и зашла не без робости. Батюшка ко мне обычно суров, это Славке он всё прощает, а мне обязательно выскажет, коли я его огорчу.

– Милослава, дочка, проходи, – сказал кнес.

Сидел он не за столом, а в своем любимом кресле, стало быть, беседа будет не деловая, а семейная, мирная.

Прошла, села у ног его, на мягкую табуреточку. Такова наша с ним традиция, и мне, и ему привычная. Славка обычно в такое же кресло садится, а то и вовсе на подлокотник рядом с отцом.

Мне подобная близость немыслима, отец всегда от меня на отдалении был, еще тогда, после смерти матери, отослав меня с нянькой с глаз долой. Да и позже вниманием и лаской он меня не баловал.

Поэтому вот так, рядом, но снизу вверх мне на него глядеть спокойнее.

– Мила, даже не знаю, как с тобой разговор завести, – вздохнул отец. – Не желаю я отпускать тебя, не представляю, как без тебя жить буду.

Я смотрела на отца во все глаза. Никогда столь добрых слов от него не слышала!

– А всё же, батюшка, давно мне замуж пора, – осмелилась я сказать. – Годами я немолода, красотой не блещу, сейчас не отдадите – век буду одна жить.

– Кто тебе сказал, что ты не красива? – возмутился отец. – Ты одним лицом с матерью своей, а ее красивее я не видывал! Всем ты удалась: и статью, и лицом, и кос таких во всей моей волости не сыщешь! И дар у тебя неплох, и мозгами богиня не обделила! А что до возраста – так поймешь еще, что женщина чем старше, тем желаннее и совершеннее становится.

У меня аж слезы на глаза выступили. О мне ли он говорит, о нелюбимой дочке?

– Любимица ты моя, Милослава, – продолжал отец. – Горько мне тебя отпускать.

Вот те на! Давно ли я любимицей стала?

Кажется, на лице у меня выразилось столь явное недоверие, что отец даже засмеялся.

– А то не знаешь, что кого больше любят, того больнее бьют? – улыбнулся он в бороду. – Нет, не Славку я люблю. Она, конечно, птичка ласковая, щебечет сладко, да в голове у неё мозгов как у божьей коровки. Ты же, дочь, опора моя, гордость, за тебя мне стыдиться не зачем.

Хм, что батюшке неведомо, за то и можно и не стыдиться.

– Не Славку, тебя я в степь брал, да по весям нашим, да в совет городской. Не Славка, а ты за домом следишь, припасами ведаешь, книги домовые ведешь, деньгами распоряжаешься. Ты завидная невеста в любой дом. А уж после степных пожаров и вовсе во всем государстве известно, какое ты сокровище.

Покраснела, глаза опустила. Сглупила я с этими пожарами страшно, опозорилась на весь мир. Глупая была совсем. Сейчас бы ни за что не сунулась в мужское дело.

– Благодарствую, батюшка, за науку, за наставление, – поклонилась бы в пояс, коли бы не сидела, а так только голову склонила. – Да только пора мне в своем доме хозяйкой быть, а отцовский уступить твоей супруге. Да и внуков тебе подарить хочется.

– Умна ты, дочь, даже более, чем для женщины следует, – вздохнул отец. – Знаешь, какие слова сказать. Знаешь, поди, и женихов, какие тебе вровень?

– А как же их не знать, батюшка? Трое их. Пресветлый кнес Ольхов, князь Волчек да хан Таман.

– И что скажешь про них? Кто тебе больше по сердцу?

Нет, ни в жизнь не поверю, что отец мне выбор дает! Мягко он стелет, да только его нрав и хитрость я знаю. Просто проверяет меня.