Милослава: (не)сложный выбор

В городе тесно. Сначала меня восхищал Урух, его причудливые каменные дома, балконы, узкие улочки, мощенные камнем, скверы с фонтанами, ручьями и мостиками, но теперь я его ненавидела. Как будто город был виноват в моей ошибке.

Никто не виноват кроме меня.

Вечером Славка вытащила меня на танцы. Я не хотела, упрашивала ее остаться дома, но она была настойчива. Одну ее отпускать было нельзя, пришлось идти.

Раньше я бы танцевала вместе со всеми в хороводе, но сегодня я сидела на тюке хлопка под деревом, мрачно таращась на развеселую молодежь, стараясь не потерять из вида сестру. Я чувствовала себя ворчливой старухой. Прикрыла глаза, подставив лицо ласковым лучам вечернего солнца. Осень уже наступила, листья быстро желтеют, но пока не морозно. Я всегда любила осеннюю пору за ее спокойствие и роскошную красоту. Лес золотисто-багряный, в саду, прощаясь с теплыми днями, буйно цветут астры и хризантемы, окрашивая мир совершенно в другие, не летние тона: бордовый, алый, фиолетовый, желтый, оранжевый… Небо осенью особенное, холодное, далекое. Воздух другой. В городе осень другая. Унылая, серая, слякотная. В городе не сядешь на лошадь и не помчишься к реке по выкошенным полям. В городе ты будешь думать, как же протопить дом так, чтобы изгнать из него сырость и в то же время не сойти с ума от жары.

Кто-то загородил мне солнце, и я приоткрыла один глаз.

Волчек. Неудивительно, что он здесь. Удивительно скорее то, что он ни разу меня не нашел на ярмарке. Обещания обещаниями, но это просто некрасиво с его стороны, невежливо.

Он, как всегда, шегольски одет: алый жилет поверх мокрой от пота белой рубахи, широкие синие штаны, заправленные в рыжие высокие сапоги. Глаза сияют, на лице румянец, русые кудри взъерошены. Разве что пар с него не идет, так он разгорячен танцами, весельем и, кажется, хмельным вином. Впрочем, все мужчины на ярмарке приложились к кружке.

— Отчего ж вы не танцуете, Милослава? — спрашивает он, протягивая мне руку. — Пойдемте в круг!

— Увольте, князь, — поморщилась я. — Устала так, что ноги не ходят. Я просто посижу здесь.

Князь пожал плечами, улыбнулся виновато и ушел.

Ушел!

Мальчишка!

Сейчас я всё больше начинаю осознавать, какую ошибку совершила. Никогда Таман не предпочел бы мне какие-то танцы. Никогда бы не оставил меня одну в дурном расположении духа.

Прикрыла глаза, пытаясь разобраться, что же не понравилось мне в Митрии. Чем-то он меня сейчас зацепил. Разозлил. Догадалась: запах. Он был с женщиной.

Никто не знает, а я знаю. Бабушка, наложница государева, была оборотнем. Чистокровным оборотнем, привезенным в качестве игрушки из дальних стран. Я оборотень на четверть. Это совершенно никак не проявляется внешне. Я не обращаюсь в зверя даже частично, я не становлюсь злой и нервной в полнолуние. Или становлюсь, но уж никак не злой. Скорее, потаенные желания тела рвутся наружу. А вот выносливость, зрение и обоняние у меня повышенные. Однако до сего дня я не знала, что можно вот так… чуять.

Раньше ничего такого не было. Когда Волчек приезжал ко мне, от него ничем чужеродным не пахло. Значит ли это, что он не пускал в свою постель других? Наверное, да. Он и бывал-то у меня чуть не каждый день. Можно ли сыграть волнение, возбуждение, интерес к женщине? Я ему действительно нравилась, я видела.

Конечно, он и предположить не мог, что во мне нечистая кровь. Осмелился бы Волчек подойти ко мне, зная, что я учую его грех? Скорее всего, он не считает нужным хранить мне верность до свадьбы. Да и кто из мужчин бы сдерживался?

Только один. Которого я отвергла. Который не будет моим мужем. От Тамана никогда не пахло другой. Может, они и были там, в его ханском шатре, он же мужчина в конце концов. Но ни единого раза он не оскорбил меня, подойдя ко мне с запахом другой на теле.

Просто Таман мужчина, а Волчек мальчишка.

В степи рано взрослеют. В степи несладкая жизнь. Постоянный тяжелый труд, грязь, скотина, болезни… Зато в степи умеют ценить моменты счастья.

С Таманом я была бы как за каменной стеной — любимой женой, желанной женщиной. С Волчеком мне придется быть госпожой, хозяйкой.

Стоп! Милослава, ты сейчас жалеешь себя. Жалость — неправильное чувство, которое утянет тебя на дно. Все решено, Таман был в твоей жизни, но его там больше нет. Да и есть ли он такой идеальный, или ты сама его выдумала? Думай о хорошем. Волчеку никогда не подарят наложницу, как это любят делать в степи. В доме оборотня никто не голодает. В доме оборотня никто не скажет слова против твоего. Ты останешься кнессой и будешь равна мужу. А в степи женщина молчит. У нее нет никаких прав, кроме как согревать мужу постель и рожать детей. Поэтому успокой свои терзания и вспомни о том, что сказала гадалка: всё зависит в первую очередь от тебя.

Тяжело дыша, рядом на землю плюхнулась Святослава — красивая, счастливая, раскрасневшаяся от танцев.

— Не сиди на земле, — привычно одернула ее я. — Простудишься. Девочкам нельзя сидеть на земле.

— Зануда ты, Милка, — пожала плечами Славка, но послушалась, встала, прислонилась спиной к широкому стволу дерева. — Волчека видела?