Милослава: (не)сложный выбор

В конце концов, я потребовала у Юлианны все бумаги, касающиеся тяжбы с Оберлингами, и закопалась в них.

Первое, что я поняла — Джонатан был бесов гений. Абсолютный гений, предусмотревший почти всё на свете. Я думаю, с моим отцом они бы крепко подружились. Хотя бы потому, что если бы они поссорились, то уничтожили бы полмира.

После бракосочетания Оберлинги должны были выплатить денежную компенсацию за рудники и земельные угодья. В случае отказа от брака с их стороны по каким-либо причинам — вернуть имущество. Сумма (в отличие от имен брачующихся, кстати) была прописана. По нынешним временам она казалась не столь внушительной, как раньше, но все равно: на нее, наверное, можно было купить всю отцовскую волость. У нас же ни рудников, ни заводов не было, лишь поля, реки да леса.

Итак, от Браенгов требовалась свободная девица детородного возраста, от Оберлингов — подходящий мужчина, не имевший детей. То есть даже и вдовец. Особо оговаривалось, что и девица, и мужчина должны быть физически полноценны и психически здоровы, а также быть старше пятнадцати и моложе сорока лет — огромное спасибо, прадедушка. Я специально нашла словарь, дабы уточнить, насколько девица должна быть девицей: увы, это слово обозначало как невинную деву, так и молодую женщину. Особого упоминания о невинности не было. Скорее всего, договор был составлен таким образом, чтобы в случае несвоевременной смерти Юлианны ее можно было заменить Виолеттой, да только Юлианна в то время была жива — но никто не знал, где она.

Кроме потери значительной суммы денег, Оберлинги теряли холостого мужчину, а вместе с ним, вероятно, какой-нибудь договор. В любом случае, они, несомненно, покрывались позором. Это прерогатива женщины — отказываться от брака. А для мужчины это недопустимо. Хотя всплывший договор аннулировал последующие, скандал будет непременно, и это ужасно радовало бабку. При отказе же от невесты Браенгов тоже будет скандал, возможно, чуть меньший. Ну и приданое придется вернуть. Что-то мне подсказывало, что Оберлинги в данной ситуации предпочтут меня прочим невестам.

Итак, есть я — здоровая молодая женщина, вероятно, способная к деторождению, да еще внешне — типичный Браенг. Не то, чтобы это играло роль, но для бабки моя внешность была поводом для злорадства. И есть… кто есть от Оберлингов? Был бы рядом Кир, он бы мне поведал. А от бабки и Виолетты я ничего не добилась. Словом, где-то есть физически полноценный Оберлинг, находящийся в твердом разуме — пока. Что он останется психически здоровым, когда ему предъявят меня с этим бесовым контрактом, мне никто гарантировать не мог. В конце концов, после свадьбы это уже будет исключительно моей проблемой.

А вообще я поняла, что Оберлинги поступили подло. В том, что свадьба не состоялась, не было вины Браенгов. В договоре оговаривалась гибель невесты либо жениха, а вот пропажи не было. Юридически Юлианна всё еще была невестой Оберлинга, ведь женой славского государя она не была. А вот возраст уже не позволял претендовать на жениха. Будь в договоре указанно ее имя, она бы с превеликим удовольствием стребовала себе жениха хоть в три раза моложе себя — исключительно из мести.

Признаться, если бы не моя роль, я бы искренне посочувствовала Браенгам. Но то, как они поступали со мной, вызывало у меня лишь ненависть.

Глава 2. Брак заключен

В один далеко не прекрасный день в наш (уже наш) дом постучал посыльный от короля. Всех Браенгов приглашали на традиционный королевский зимний маскарад. Не было ни малейшего сомнения, что там будут и Оберлинги.

Приглашение подразумевало три персоны, и Виолетта немедленно сказалась больной. Бал был любим всеми лордами, потому что при необходимости королевская казна предоставляла готовые костюмы. Ими могли воспользоваться как обнищавшие семейства, так и те, кто не желал быть узнан. Ими, естественно, воспользовалась и Юлианна, выбрав платье и на меня.

Не пойти я не могла — у Юлианны был второй браслет.

Юлианна была иронична и выбрала себе костюм Фатум — богини судьбы, чьим непременным атрибутом были часы. Я же должна была изображать то ли Метель, то ли Зиму — в светло-синем искрящемся платье, в маске, расшитой стеклярусом, и сетке на волосы. Мне было абсолютно безразличен наряд, но за сетку я испытывала нечто вроде благодарности — она немного скрывала мои безобразно короткие волосы.

В масках мы с бабкой были похожи как сестры — одного роста, одной фигуры. Даже кисти рук и форма ногтей были одинаковы. Юлианна в прохладе и безмятежности женской половины государева дворца прекрасно сохранилась. Не думаю, что у нее была дурная жизнь. Руки ее не выдавали возраста. Они не знали ни стирки, ни мытья полов, ни чистки овощей. Если бы не белоснежные волосы и скорбная складка вокруг губ, никто не дал бы ей больше сорока, а со спины так и вовсе она выглядела юной девой.