Милость Келсона

Лаел мгновенно хлопнул на рану большой тампон, прижав его не только ладонями, но и всем своим весом, и закричал, призывая Кьярда, — а Дункан застонал, и лицо его посерело, а дыхание стало поверхностным и прерывистым. Выругавшись шепотом, Морган отшвырнул отца Лаела и сбросил тампон; когда он вложил два пальца в открывшуюся рану, он содрогнулся, — но тут же закрыл глаза, дыша тяжело и неровно.

— Аларик, нет! — закричал Дугал.

Он попытался оттащить Моргана, а отец Лаел положил руку на обнаженное запястье Моргана, желая остановить его, — но Морган только покачал головой. Келсон упал рядом с ним на колени и смотрел во все глаза, от потрясения не в состоянии ни двигаться, ни говорить, — а Кардиель суетился рядом, пытаясь дотянуться до Моргана.

— Морган, ты что, с ума сошел?! — задыхаясь, твердил отец Лаел, все еще пытаясь бороться с герцогом.

— Он истекает кровью! — ответил Морган, хотя уже начал дрожать от напряжения. — Я попробую остановить его.

— У него мераша в крови, чтоб тебя… Прекрати немедленно!

— Я не дам ему умереть от потери крови.

— Он не истечет кровью, если ты позволишь мне этим заняться, — возразил отец Лаел, по-прежнему пытавшийся оттолкнуть Моргана, и в то же время лихорадочно промокавший кровь, сочившуюся между пальцами Моргана. — Но он умрет от шока, если тебе не удастся справиться с этим. А ты и не справишься, если мераша начнет действовать на тебя. Кьярд! Где это чертово железо?!

Только теперь Келсон осознал, что помощник Дугала спешит к ним с раскаленной докрасна кочергой, ручку которой он обмотал толстой тряпкой, — и что рука отца Лаела уже тянется к этой кочерге.

— Морган, убери свои руки, сейчас же! — приказал отец Лаел. — Сир, ему нужна ваша помощь.

Каким-то образом Келсон сумел сообразить, что отец Лаел имеет в виду Дункана, а не Моргана. Когда Морган со вздохом, слишком похожим на рыдание, опустил окровавленные руки в таз с водой, который поднес ему бледный, как мел, оруженосец, Келсон взял в ладони мокрое от пота лицо Дункана и попытался установить мысленный контакт — но мгновенно отпрянул, потому что едва не попался в разрушительную сеть мераши, с которой только что пытался сразиться Морган. Боже, как он мог все это выдержать?!

Келсон заставил свою мысль вернуться к Дункану, и его тело выгнулось дугой от разделенных с Дунканом ощущений, в то время как Дугал навалился на тело отца, чтобы удержать его в нужный момент, — а отец Лаел сунул конец светящейся кочерги прямо в рану.

Вопль Келсона смешался с едва слышным криком Дункана, когда яростная боль молнией ворвалась в его сосредоточение. Келсон попытался смягчить их общую боль, чувствуя, как его собственный пульс ускоряется вслед за пульсом Дункана, — однако мераша, одурманившая Дункана и полностью нарушившая его самоконтроль, мешала и работе его ума. Вонь горящей плоти мгновенно ввергла его в воспоминания Дункана о столбе, и о пламени, тянущем жадные пальцы к его телу, обжигающем…

Лишь когда мокрые руки Моргана отодвинули его в сторону, Келсон сумел наконец разорвать связь. Куда более искушенная сила Моргана прорвалась сквозь туман мераши и дала ему возможность овладеть собственным сознанием, и поддерживала его, пока он облегчал страдания Дункана. Потом Кьярд обхватил за плечи пошатнувшегося короля, чуть не сбитого с ног головокружением, и быстро увел его в сторону, подальше от тех троих, что продолжали трудиться над Дунканом, — и Келсон начал понимать, что был на грани тяжелого расстройства.

Он опустился на четвереньки и его желудок судорожно дернулся, выбрасывая свое содержимое. Он содрогался снова и снова, хотя теперь и безрезультатно, и Келсон в конце концов подумал, что, пожалуй, вместе с желчью вот-вот вылетят и его кишки, — но наконец реакция тела начала понемногу затихать. Но тут перед глазами Келсона поплыл серый туман, потом навалилась чернота…

Когда король наконец пришел в себя, он лежал на боку, латы с его груди были сняты, а архиепископ Кардиель обтирал сзади его шею влажным прохладным полотенцем. Но вместе с сознанием вернулся и весь ужас нескольких последних часов, мгновенно нахлынув на Келсона, — а когда он попытался сесть, то попытка его не удалась, и перед глазами снова все поплыло, а к горлу подступила горечь.

— Ну-ка, ложись и выпей это, — негромко сказал Кардиель, поддерживая короля под спину и укладывая его голову к себе на колени. И тут же в руке Келсона очутилась чаша.

— Что это?

— Вода. Ты пересох насквозь от жары. Выпей поскорей, я налью тебе еще. Ничего, скоро ты будешь в полном порядке.

Но Келсон сначала прополоскал рот, чтобы избавиться от привкуса желчи, и осторожно выплюнул горькую воду. Потом, уже допивая чашу, и молясь о том, чтобы грохот в его голове наконец утих, он наконец заметил, что он находится не там, где застало его беспамятство. Между тем местом, где он лежал, и остальной частью тента был протянут занавес, из-за которого доносились негромкие голоса; Келсон прислушался — Морган, Дугал, отец Лаел, и…

— Ох, милостивый Иисус… Дункан… он…