Милостыня от неправды

— Нет! Я сказала, нет! — настаивал недовольный женский голос. — Там, где их обучают, там они и живут. Вот и устраивай его — и пусть и учится там, и живет!

Мафусал что-то тихо говорил жене. Вышел он немного сердитый. На перекрестке остановился у своего бюста и рукой смахнул с него пыль. Тут дед заметил меня и догадался, что я слышал его разговор с женой и растерянно улыбнулся.

— Вы не переживайте, — попытался подбодрить я Мафусала, — наверное, будет лучше, если я буду жить при храме. Я и сам хотел просить вас…

Мафусал смущенно потрепал мои волосы на макушке.

До завтрака мы беседовали в отведенной для меня комнате.

— Она сегодня раздражена… ерунда, все уладится! Она — неплохая женщина. Дом хорошо содержит… ну и… поговорим о тебе. Я немного знаком с епископом. Сейчас возрождают все культы. Нравы падают. К старшим никакого почтения. Мой бюст выкинули из галереи героев и бросили прямо на улице. Между прочим, работа скульптора Нира! Но — не об этом! Люди уже перемешались и хорохориться тем, что ты сифит или каинит, давно считается правилом дурного тона… Как ты похож на моего отца, Ной! Как похож!.. Вылитый Енох! И по внешности ты — типичный сифит и кому как не тебе служить Богу! Но перед тем, как познакомить тебя с епископом, я считаю своим долгом рассказать тебе кое о чем… В школе вам, конечно, ничего не рассказывали, что мой отец Енох участвовал в совместном богослужении с каинитами?

— Нам вообще ничего не говорили о нем, будто его и не было!

— Да-а, — протянул Мафусал, — об этом можно только сожалеть. — Он вкладывал в свои слова еще какой-то смысл, который я не улавливал, и я не переспрашивал, потому что дед думал о своем. А потом он стал рассказывать о совместном богослужении у заброшенной штольни. Я слушал внимательно, потому что впервые слушал эту историю из уст очевидца.

— …и надо же такому случиться, что в тот момент, когда Енох поднялся на помост и начал читать молитвы, вода прорвалась из недр скалы и смыла идолов каинитов. Понимаешь, веками копилась там, чтобы прорваться в самый неподходящий момент! Прорвалась и сорвала грандиозную задумку Тувалкаина духовно объединить сифитов и каинитов. Потом многое напридумывали, мы же, сифиты, из самых лучших побуждений и напридумывали! Та же Манефа, моя боголюбивая тетка. Она записывала чуть ли не каждое слово отца и всегда смотрела ему в рот в ожидании новых изречений. Это она придумала, что идолы разлились водой по молитвам Еноха. Сам посуди, откуда в идолах могло взяться столько воды, что она затопила все ущелье? А, по Манефе, это Божье чудо якобы указывает нам, сифитам, на то, что совместная молитва с каинитами — чуть ли не предательство Бога. Женский разум слаб, он смиряется и обожествляет то, что кажется непостижимым. Манефа воспринимала наставления Еноха особенно трепетно и ненавязчиво, но требовала такого же почитания и от других. Да, Енох-сифит — великий человек, а в жизни великого человека все исполнено смысла, но Манефа искала его там, где его не было. Понятно, никто не хотел печалить ее словом, и ее сестринская любовь породила множество легенд.

— Где же тогда Енох?

— Я, Ной, не верю, что отец был у ангелов, хотя у заброшенной штольни, после богослужения было нечто такое… непонятное человеческому сознанию. Ущелье уже затопило водой, была паника и страшная неразбериха. За всем этим мы наблюдали с Манефой сверху, с гребня скалы. И вдруг почувствовали чье-то присутствие рядом. И мой пес почувствовал его, перестал рычать на мечущихся в панике каинитов, перестал скалить клыки, а завилял хвостом и с любопытством щенка стал разглядывать пространство перед собой. Я спросил у Манефы: «Что это?» Она уже светилась радостью, будто увидела ангелов. Правда, сказала: «Не знаю». А мой серьезный пес радостно поскуливал и махал хвостом, бегая вокруг чего-то невидимого. Как шел Енох по сегменту солнечного света, я не видел. И на пастбище, где он читал свою последнюю проповедь, я не видел, как его забирали ангелы. То ли облако спустилось на пастбище, то ли туман, но такой, какой сразу не рассеивается солнцем, а блестит, как снег на вершинах. А когда этот туман рассеялся, Еноха уже не было с нами, и все стали говорить, что Еноха взяли ангелы… К чему я об этом? Не надо забывать: и железную дорогу, и арбалеты, и наконечники для стрел, — все это привнесли в нашу жизнь каиниты. И они не кичатся этим. Говорят, что достижения эти принадлежат всему человечеству, хотя, справедливости ради надо сказать, что перечисленные мною достижения — заслуга одного человека, Тувалкаина. События у заброшенной штольни (точнее, невольная льстивая полуправда о моем отце Енохе) бросают тень на гений Тувалкаина. А нам надо искать не то, что разъединяет, а то, что объединяет племена человеческие… Слуга!

Слугу пришлось звать не один раз, а, когда тот соизволил явиться, Мафусал сказал ему:

— Узнай, когда принимает епископ! — Приказал таким тоном, будто ожидал от слуги отказа. — Да не забудь зайти в сад и сорвать хороших цветов для епископа.

— Вы что-нибудь знаете о книге Еноха? — спросил я, когда слуга удалился.