Милые чудовища

Когда библиотекари выдернули из дерева левиафанский меч принца Винга, то Джордж Вашингтон доплелся, пошатываясь, и подхватил Лису в объятия. Он упрятал ее уши и хвост в просторных карманах своего подкрашенного птичьим дерьмом медно-зеленого редингота. Он понес Лису вниз на семнадцать пролетов лестницы, миновал зачарованного невоспитанного Сфинкса на восьмом этаже, миновал зачарованное и бурное подземное море на третьем этаже, миновал еще более зачарованную стойку на первом этаже и вышел из кованных латунных дверей Свободной народной библиотеки Древа Мира. Никто в «Библиотеке» ни в одной из серий ни разу не выбирался наружу. В Библиотеке в изобилии имеется все то, ради чего обычно нужно выходить наружу: деревья, озера, гроты, поля, горы и обрывы (там полно, разумеется, и всяких домашних вещей вроде книг). За пределами Библиотеки все покрыто пылью, все красное и инопланетное, как если бы Джордж Вашингтон вынес Лису на поверхность Марса.

— Сейчас я мог бы реально наброситься на прохладную «Эйфорию», — говорит Джереми. Они с Карлом идут домой.

«Эйфория» — это «Тоник для Библиотекарей — Когда Бдительность Недостаточна». Реклама «Эйфории» частенько звучит в «Библиотеке». Хотя никто толком не знает, для чего нужна «Эйфория», содержит ли она алкоголь или кофеин, какова на вкус, и даже газирована она или нет, — всякий, включая Джереми, время от времени жаждет выпить стакан «Эйфории».

— Можно спросить тебя кое о чем? — говорит Карл.

— Почему ты всегда это говоришь? — говорит Джереми. — Что мне остается ответить? Нет, нельзя?

— Что там у тебя с Талис? — говорит Карл. — О чем вы говорили в кухне?

Джереми видит, что Карл преисполнен Бдительности.

— Я ей снился, — говорит он, неохотно.

— Так она тебе нравится? — говорит Карл. У него на подбородке содрана кожа. Теперь Джереми уверен, что Карл пытается бриться. — Потому что, помнишь, мне первому она понравилась.

— Мы просто поговорили, — говорит Джереми. — Так ты брился? Потому что я никогда не замечал у тебя на лице волос. Ты с бритвой — это просто курам на смех, Карл. Это как голосовать за республиканцев (если бы мы были достаточно взрослыми, чтобы голосовать). Или пердеть на уроках музыки.

— Не пытайся сменить тему, — говорит Карл. — Когда вы с Талис разговаривали до этого?

— Однажды мы говорили о книге Дайаны Уинн Джонс [7]которую Талис взяла в библиотеке. Она случайно уронила ее в ванну. Она хотела знать, не мог бы я сказать об этом своей матери, — говорит Джереми. — А еще мы как-то говорили об утилизации отходов.

— Заткнись, Микроб, — говорит Карл. — Кстати, что там с Элизабет? Мне кажется, тебе нравится Элизабет!

— Кто тебе сказал? — говорит Джереми. Карл смотрит на него во все глаза.

— Эми сказала, — говорит Карл.

— Я никогда не говорил Эми, что мне нравится Элизабет, — говорит Джереми. Значит, в придачу к болтливому рту, Эми научилась читать мысли. Что за ужасное, убийственное сочетание!

— Нет, — нехотя говорит Карл, — Элизабет сказала Эми, что ты ей нравишься. Поэтому я решил, что и тебе она нравится.

— Я нравлюсь Элизабет? — говорит Джереми.

— Очевидно, ты нравишься всем, — говорит Карл с сожалением в голосе. — Что в тебе такого? Не такой уж ты особенный. У тебя смешной нос и дурацкие волосы.

— Спасибо, Карл, — Джереми меняет тему. — Ты думаешь, Лиса в самом деле умерла? Насовсем?

Он ускоряет шаг, так что Карлу приходится почти бежать, чтобы успевать за ним. Пока что Джереми намного выше Карла, и он хотел бы наслаждаться таким положением вещей как можно дольше. Зная Карла, можно быть уверенным, что он или тоже подрастет, или отрубит Джереми ноги по колено.

— Они прибегнут к магии, — говорит Карл. — А может, все это было во сне. Они оживят ее. Я никогда не прощу, если они убили Лису. И если тебе нравится Талис, этого я тоже тебе никогда не прощу. И я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что я думаю, что сдержу свое слово, но, если ты отвалишь, то я все равно прощу тебя и мы будем дружить снова, как в седьмом классе. Но я не буду, и ты ошибаешься, и мы не будем. Мы никогда больше не будем дружить.

Джереми не произносит ни слова. Конечно, Талис ему нравится. Он даже не отдавал себе отчета, насколько сильно, вплоть до самого недавнего времени. До сегодняшнего дня. Пока Карл не открыл рот. Элизабет ему нравится тоже, но как можно сравнить Элизабет и Талис? Никак. Элизабет — это Элизабет, а Талис — это Талис.

— Когда ты попытался поцеловать Талис, она стукнула тебя боа-констриктором, — говорит он. Это был боа-констриктор, принадлежащий Эми. Вероятно, так вышло случайно. Карлу не следовало целовать девушек с боа-констриктором в руках.

— Просто помни, что я сказал, — говорит Карл, — тебе может нравиться кто угодно. Но только не Талис.