Милые чудовища

— О, а я смотрю, вы хладнокровны, как никто другой. — Сэр Бенедикт застыл на нижней ступени и не без любопытства повернулся к своему слуге, прокручивая трость затянутыми в перчатки пальцами. — Последний из них разбил себе голову о каменный парапет… сам, сознательно — тремя точными ударами.

Тут молодой человек не выдержал, оттолкнул разглагольствующего Брута и в три прыжка слетел с лестницы. Последним, что он запомнил, прежде чем сознание покинуло его, был возмущенный окрик доктора:

— Бежать бесполезно! У нас договор!

А затем Лутфи оказался в кромешной темноте, за мгновение до этого почувствовав удар собственного тела о землю.

Когда молодой человек снова открыл глаза, в поле его зрения тут же возникло бледное вытянутое лицо криптозоолога.

— Нарколептик! — верещал Брут и хватался за шею. — Меня, МЕНЯ брил нарколептик!

Кусаев даже как-то не удивился, что новый хозяин так быстро определил его мудреный диагноз. Наоборот, по-глупому обрадовался — несмотря на скверный характер, доктор оказался сведущ в своем деле.

— Бенедикт, прекратите истерику, — раздался спокойный голос Анфисы Ксаверьевны, из чего Лутфи сделал вывод, что, пока он спал, его тело успели перевезти от нотариуса обратно во флигель на Пекарском. — Заметьте, мы с вами сами не задали этому несчастному ни единого вопроса о его здоровье.

— Прекратить истерику?! Посмотрел бы я на вашу истерику сегодня утром, если бы он отключился во время бритья! С одной стороны бессознательное тело, с другой — обезглавленное! — Сэр Бенедикт успешно изобразил покойника и снова повернулся к слуге, который с виноватым видом уже приподнимался на локте. — Да как у вас вообще рука поднялась?

Лутфи промолчал. Молчать в нужное время было одним из его ценнейших качеств. Только представьте, что стало бы с доктором, вздумай молодой человек честно заявить: «Я подумал, что все обойдется».

— Бенедикт, мы тоже с вами хороши: так спешили нанять слугу, что не проверили человека, — Анфиса Ксаверьевна силой усадила своего квартиросъемщика на диван, — и, что уж греха таить, сами немало скрыли от этого бедняги. Ладно я — глупая женщина, но вы-то гордитесь своей проницательностью. — Заметив, что доктор начал багроветь, она поспешно добавила: — Нет смысла теперь об этом говорить. Редкий недуг не помешает ему выполнять большую часть работы и быть вам помощником, ну а побриться можете и сами.

— Ах, женщины! Если бы дело было только в бритье! Я хочу выглядеть грозным и харизматичным, Анфиса Ксаверьевна. Кусаев, вы знаете, что такое «харизматичный»? Это понятие не будет согласовываться с вашими постоянными обмороками! — Казалось, еще секунда — и доктор начнет дышать огнем и разорять деревни.

— Бенедикт, право, вы впадаете в детство.

— Да, я впадаю! Потому что это моя детская мечта: быть серьезным и загадочным, навевать ужас и чтобы за мной непременно шел подтянутый слуга, отвечающий на все мои распоряжения «да, сэр». А что мы имеем? Какая уж тут загадочность, какой страх, если я вынужден был волочить этого крепыша на своем горбу до ближайшей пролетки?!

Криптозоолог нервно забегал по комнате, потом вдруг остановился.

— Собирайтесь, болезный юноша, сейчас мы вместе отправимся к нотариусу и потребуем отменить действие договора.

— Нет! — одновременно воскликнули домовладелица и новый слуга.

Сэр Бенедикт змеей скользнул к постели больного, кончиком зонта, который почему-то остался при нем даже в комнате, приподнял его лицо к себе и, глядя прямо в упрямые глаза-семечки, прошипел:

— А ну-ка, повторите.

— Нет, — твердо сказал Лутфи, не собираясь сдавать позиции, коль уж райская птица удачи залетела к нему в окно. Птица эта, правда, обратилась коршуном, но молодой человек слышал, что приручают и коршунов — достаточно кожаных перчаток и колпачка на голову пернатого.

— Бенедикт, не давите на мальчика. — Анфиса Ксаверьевна мягко, но решительно вынула зонт из рук своего квартиросъемщика.

— Этот мальчик еще пожалеет, что переступил порог моего дома!

— Бенедикт!

— Да через день-другой он будет готов на руках меня нести до нотариуса! Еще ни одно человеческое существо не было способно выдержать притеснений от сэра Бенедикта Брута! — высокопарно пообещал криптозоолог, только что не метнув в пол молнию, как Зевс, в подтверждение своего всемогущества.

— Очень приятно, что вы считаете меня богиней, — с ложной скромностью опустила глаза Анфиса Ксаверьевна, чем очень ловко разрядила накалившуюся обстановку.

— Вы… исключение, — махнул рукой доктор, благоразумно проглотив слово «досадное».

— Где одно, там и два, — туманно сказала домовладелица.

— Если вы вздумаете ему помогать, — рассерженно начал Брут, — я… я…

— Съедете от меня? — лукаво подсказала женщина.

— Не дождетесь!

— Тогда не пугайте мальчика!

— Я сказал хоть слово неправды, Анфиса Ксаверьевна?

На этот провокационный вопрос мудрая женщина предпочла не отвечать.

— У него спокойный характер. Уверена, он станет вам отличным помощником.

— Да какой из этого спящего красавца помощник? — процедил Брут уже с дивана. Впрочем, дышать начал немного ровнее и оценивающе посмотрел на Лута.