Милые обманщицы. Безупречные

«Эмили, три года назад я обещал Элисон ДиЛаурентис, что сохраню ее тайну, если она не выдаст мою. Она сказала, что никогда не проболтается, но, видимо, не сдержала слово. Я пытался смириться с этим, забыть, и, когда мы с тобой подружились, подумал, что, наверное, мог бы… подумал, что я стал другим и моя жизнь уже не будет прежней. Но, выходит, человек всегда остается самим собой, ничто не может его изменить. То, что я сделал с Дженной, – величайшая ошибка моей жизни. Я был совсем юнцом, неопытным и глупым, и вовсе не хотел обидеть ее. Я больше не могу с этим жить. Я устал».

Эмили сложила листок, и он задрожал у нее в руках. Все это казалось бессмыслицей – ведь это они причинили зло Дженне, а не Тоби, – о чем он вообще говорил? Она вернула письмо Дженне.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Дженна повернулась, чтобы уйти. Эмили откашлялась.

– Подожди, – прохрипела она. – Дженна.

Девушка остановилась. Эмили тяжело сглотнула. Признание Спенсер о молчании Тоби и обмане Эли, вчерашние откровения Тоби, неизбывное чувство вины перед Дженной, которое она несла столько лет, – все это разом прорвалось наружу.

– Дженна, я должна попросить у тебя прощения. Мы были… мы были такими гадкими. То, что мы делали… эти прозвища и все такое… Это было не смешно.

Ханна сделала шаг вперед:

– Она совершенно права. Это было совсем не смешно. – Эмили никогда еще не видела такой боли на лице Ханны. – И ты этого не заслуживала, – добавила она.

Дженна погладила собаку по голове.

– Да ладно, – ответила она. – Я уже это пережила.

Эмили вздохнула:

– Нет, не ладно. Это ужасно. Я… я никогда не знала, каково это… когда тебя дразнят, потому что ты другая… А теперь знаю.

Она напряглась всем телом, надеясь, что это поможет сдержать слезы. Одна ее половина хотела рассказать всем, с чем ей приходилось бороться, и все же она промолчала. Момент казался неподходящим. Она хотела сказать еще что-то очень важное, только не знала, хватит ли сил.

– И я очень сожалею о том, что с тобой случилось, – добавила она. – Прости, что раньше тебе этого не сказала.

Она хотела сказать: «Прости за то, что мы случайно сделали с тобой», – но побоялась.

У Дженны задрожал подбородок.

– Вы не виноваты. И это не самое плохое, что случилось со мной. – Она потянула собаку за ошейник и пошла вперед.

Девочки молчали, пока Дженна не скрылась из виду.

– Что может быть хуже, чем ослепнуть? – прошептала Ария.

– Было кое-что пострашнее, – перебила ее Спенсер. – То, о чем знала Эли…

И снова по лицу Спенсер пробежала загадочная тень – словно она многое знала, но боялась сказать. Она вздохнула.

– Тоби… трогал… Дженну, – прошептала она. – Вот чем он занимался в тот вечер. Поэтому Эли и промахнулась, запустив фейерверк прямо в домик.

Спенсер рассказала, что, подкравшись к домику на дереве, Эли увидела силуэт Тоби в окне и запалила фейерверк. А потом рядом с ним появилась Дженна. Выражение ее лица казалось странным, рубашка на ней была расстегнута. Эли видела, как Тоби подошел к Дженне и взял ее за шею. Другой рукой он скользнул сестре под рубашку и спустил бретельку ее лифчика. Дженна выглядела испуганной.

Эли сказала, что и сама пришла в ужас, поэтому потеряла контроль над фейерверком. Огонь быстро воспламенил фитиль, ракета вырвалась и полетела. В следующее мгновение что-то вспыхнуло, грохнуло, посыпались осколки стекла. Кто-то закричал, и Эли убежала.

– Когда Тоби подошел к нам и сказал Эли, что видел ее, она ответила, что тоже видела, как он… развлекался с Дженной, – продолжала Спенсер. – Она пообещала не рассказывать об этом его родителям при одном условии: если Тоби признается в том, что сам запустил фейерверк. Тоби согласился. – Она вздохнула. – Эли взяла с меня клятву никому не рассказывать о том, чем занимался Тоби, ну и обо всем остальном.

– Господи, – прошептала Ария. – Выходит, Дженна была счастлива, когда Тоби отправили в ссылку.

Эмили не знала, что сказать. Она повернула голову и посмотрела на Дженну – та стояла рядом со своей матерью, беседуя с репортером. Каково ей пришлось? Сложно было вообразить, чтобы сводный брат сделал такое. Она вспомнила, какое отвращение испытывала, когда к ней грубо приставал Бен – а что, если бы она жила с ним под одной крышей? И они были бы одной семьей?

Ее терзали противоречивые чувства. То, что делал Тоби со сводной сестрой, конечно, вызывало отвращение, но в то же время заслуживало жалости. Немудрено, что Тоби хотел забыть эту печальную историю из прошлого и начать новую жизнь. И у него это получалось, пока Эмили не запугала его, заставив поверить в то, что старые грехи собирались преследовать его до конца дней.

Ее охватил дикий ужас, она закрыла лицо руками, жадно заглатывая воздух. «Я разрушила жизнь Тоби, – думала она. – Я убила его».

Она дала волю слезам, и подруги ей не мешали – они тоже плакали. Когда поток слез иссяк и из груди начали вырываться лишь сухие рыдания, она подняла голову.

– Я просто не могу в это поверить.

– А я могу, – сказала Ханна. – Эли заботилась только о себе. Она была великим манипулятором.

Эмили удивленно взглянула на нее. Ханна лишь пожала плечами.