Милый белый свет

-Я скажу, от чего ты страдаешь, только от неудовлетворенного тщеславия. Ты бы хотела снова надеть свои любимые джинсы, накраситься, распустить волосы и отправиться на вечеринку. Выпить там «совсем немного» шампанского или мартини, как «порядочная девушка», и познакомиться с таким же «порядочным мужчиной». Одним из тех, кто скачет под оглушающую музыку как ягненок на лугу ранней весной. Ты хотела бы «пленить его своей красотой», и для этого особым образом переставляла ноги, качала бедрами и  волосами в такт музыке. Ты бы привлекла его и вступила бы с ним в блудную связь (ведь вы же современные люди), и в результате этой связи, ожидала бы возникновение крепкой семьи. Скачущий барашек, «плененный твоей красотой», превратился бы в хорошего, достойного и верного мужа, который преклонялся бы пред тобою с утра до вечера.

-И почему-то в мечтах твоих полностью отсутствуют дети. Где-то должны быть, но потом, - завершил свою речь Ангел.

Мое лицо пылает от стыда. Да, в глубине души мне хотелось выздороветь. Когда я думала о выздоровлении, или слушала разговоры о великих врачах, блестящих операциях и заграничных клиниках, где таких, как я ставят на ноги. Когда загорался хоть отдаленный лучик надежды, мечты уносили меня именно туда, в  веселый мир, который так неприкрыто описал мне мой Хранитель. Теперь я вижу, как это было глупо и стыдно, и какая я пустышка, а воображала себя, чуть ли не святой!

-Беда в том, что ты, несмотря на травму, совсем не изменилась, и не справишься без моей помощи. Ты согласна со мной, каешься и готова трудиться? Если нет, то я могу избавить тебя от этих страданий, как ты их называешь, и забрать с земли. Кто знает, может, Господь и помилует тебя.

-Нет, - говорю решительно, - не хочу уходить не из-за страха ада. Хочу уйти достойным человеком. Если ты считаешь, что это возможно, то я с удовольствием. Научи меня своему служению любви.

-Хорошо, - ответил Ангел,- попроси маму, сходить к соседке Тонечке, извиниться, что была груба с ней, и пригласить навещать тебя, как можно чаще. Вспыхнул золотой крест, означающий благословление, и растаял в воздухе вместе с Хранителем.

4

-Мама, кто такая Тонечка? - спрашиваю я, как только она открывает глаза.

-Не знаю, - пожимает плечами.

-Тонечка, у которой тебе нужно попросить прощения.

-Не у кого мне не нужно просить прощения, что за глупости.

Я решаю пойти ва-банк:

-Мама, послушай меня внимательно. Сейчас я расскажу  одну вещь, и если тебе и тогда нечего будет сказать, то ты воспримешь ее как шутку и не станешь вызывать скорую психиатрическую. Лады?

-Лады, - неуверенно отвечает родительница и смотрит так, будто уже подумывает бежать к телефону.

- В общем так. Меня посетил Ангел и сказал, что ты должна сходить к соседке Тонечке, извиниться, что была с ней груба, и пригласить приходить ко мне как можно чаще.

-Аааа! Отвечает мама, тогда понятно!

Тут уж я смотрю на нее с подозрением. Как-то слишком просто она восприняла эту новость. Может, ей понятно, что я свихнулась? А так спокойно она реагирует, чтобы не тревожить душевнобольную. Вот сейчас успокоит меня, вызовет неотложку и отправит в интернат. Но я недооценивала собственную мать. Она оказалась не такой уж материалисткой.

-Мне понятно теперь о чем речь! - продолжает мама с энтузиазмом,- Тоня, наша соседка из третьей квартиры, подходила ко мне пару раз и предлагала помощь, но я сказала, что мы справляемся и у тебя все есть. Тогда она стала на меня нажимать по поводу священника, которого хорошо бы к тебе пригласить. Я, понятно, возмутилась. Что это она, хоронит тебя уже? А она говорит, если Лиля не захочет, то ничего батюшка делать не будет. Тут я и нагрубила Тонечке немного, потому что нечего пугать тебя всякими черными рясами и похоронными ритуалами. Но, видишь, если Ангел сказал, значит надо, конечно.

-Ой, мама - вздыхаю, какие же это похоронные ритуалы? Темнота! Впрочем, я и сама знаю не больше твоего. Иди, зови соседку!

-А как выглядел Ангел? - интересуется мама.

-Ну, как, как. Известно как. Белый, светящийся с локонами и крыльями.

Тонечка сидит в мамином кресле и читает  «Закон Божий для детей». Это  женщина, еще молодая и очень симпатичная, невысокая, худенькая, длинные русые косы скручивает в корзиночку и прячет под косынку. Глаза у нее светлые и прозрачные, взгляд детский, робкий какой-то. Как Тонечка вступила к нам на порог, все в нее влюбились и мама и сестра и Егорка, а я до сих пор смотрю на Тоню, как завороженная, и внимаю каждому слову.  На любой вопрос у нее по книжке, говорит, что сама не очень умеет рассказывать.  Скромничает! Рассказывать умеет много и интересно, просто и с юмором. Но это касается только разговоров о бытовых вещах. А о вере, обмолвится парочкой слов, и спохватится: «Да я ж не богослов! Ляпну сейчас что-то не то. Лучше  книжку принесу, там все умно написано». Но сейчас, отложив закон в блестящей обложке, она предлагает поговорить серьезно. Я только за.

-Лиля, ты не думаешь о том, что пора покаяться?- спрашивает она тихо, будто стесняясь.

-А что для этого нужно?