Милый друг Натаниэл П.

– Двум свиданиям, которые, как ты сам сказал, прошли вполне удачно. Теперь она думает о тебе. Думает, что может быть, вообразила лишнее, нафантизировала себе всякого, а на самом деле все было не так уж и хорошо, потому что в противном случае ты бы наверняка позвонил!

– Может, она думает, что я не позвонил, потому что был занят? И, кстати, так оно и есть. Или, может быть, она вообще ничего не думает, потому что тоже занята. Она девушка умная, и у нее тоже дела. По-моему, ты к ней несправедлива, когда представляешь ее такой вот печальной девой, сидящей в ожидании перед телефоном. Может, я ей даже и не понравился, – Нейт состроил милую, как он надеялся, улыбку: – Каким ужасным это тебе не может показаться, не все женщины находят меня неотразимым.

Аурит взяла с пиццы веточку аругулы:

– Без обид, но ты как будто защищаешься.

Бургер упал на тарелку.

Аурит потыкала вилкой в зелень, пытаясь подобраться к пицце. Отрезала крошечный треугольничек. И, уже поднеся его ко рту, остановилась:

– Тут ведь вот какое дело. По-моему, Ханна – спокойная и рассудительная. Тебе такие нравятся, – заговорила она неторопливо, водя вилкой с наколотым на нее кусочком пиццы над тарелкой. – Обычно ты выбираешь не тех женщин. Замечаешь кого-то симпатичного и подыскиваешь причину, чтобы считать ее интересной. Потом, когда ничего не получается, ведешь себя так, словно вся проблема в выборе «женщины или отношения», а не в женщинах, которых ты выбираешь. Взять хотя бы ту взбалмошную Эмили, которая вела себя как шестнадцатилетняя девчонка.

– Какая еще Эми?.. – начал Нейт, но не договорил. Может, Эмили Берг? Он на секунду закрыл глаза. – Знаешь, я не хочу об этом говорить. Можно о чем-нибудь другом? Пожалуйста?

Он знал, что Аурит интерпретирует его просьбу как защитную реакцию. Но это не так. Просто неприятно, что она не к месту вспомнила про Эмили. Да и весь этот ее поверхностный анализ его личной жизни, излагаемый, естественно, тоном полнейшей уверенности…

– Хорошо, – согласилась Аурит.

– Спасибо.

Нейт откусил край бургера.

– Мне просто непонятно, как так можно. По-моему, когда встречаешь подходящего человека и тебе хорошо с ним, нужно относиться к этому серьезно и вести себя осторожно…

Нейт почувствовал себя жертвой какого-то изощренного истязания, при котором мучитель выслушивает тебя и вроде бы даже сочувствует, но при этом не забывает тыкать голым электрическим проводом.

В свое время Аурит приняла на вооружение систему категоризации людей, которую сам Нейт считал весьма полезной. Люди, говорила Аурит, делятся на горизонтально и вертикально ориентированных. Горизонтально ориентированные озабочены исключительно мнением других и стараются в первую очередь подстроиться под и произвести впечатление на тех, кто находится на одном с ними уровне. Вертикально ориентированные помешаны на некоей высшей «истине»; они верят в нее беззаветно и провозглашают ее всем, независимо от того, желает их кто-то слушать или нет. Горизонтально ориентированные – притворщики и льстецы, у ориентированных вертикально часто отсутствуют навыки общения – это они выходят на улицу, чтобы провозгласить апокалипсис. Нормальные люди находятся посередине, но отклоняются то в одну, то в другую сторону. Сейчас Нейта так и подмывало объявить Аурит, что она сползает в вертикальную зону, где каждый слышит только свой голос. Но вместо этого он сказал другое:

– Мы можем поговорить о чем-то еще, не о свиданиях? На свете много всякого, кроме – кто с кем хочет встречаться и «Боже мой, так ты еще не позвонил ей?». Мы же не в этом гребаном «Сексе в большом городе».

Аурит подняла брови, откинула голову и задрала подбородок, так что теперь, при всей своей миниатюрности, смотрела на Нейта сверху вниз, будто с какого-то насеста.

– О, извини, Нейт. Я и забыла, какой ты глубокий. Глупая, досаждаю тебе девчоночьей ерундой. Может, поговорим о ядерном разоружении?

Как же так получилось, что он опять не прав? Нейт не понимал, что случилось, но исправить ситуацию уже не мог.

– Извини. Я просто устал.

– Неважно, – Аурит пожала плечами. – Все в порядке. Мне только не нравится, что многие мужчины относятся к «свиданию», как к чему-то несерьезному. Это такое ослиное упрямство. – Она холодно улыбнулась и, кивнув в его сторону, не оставила сомнений в том, кого имеет в виду. – На самом же деле, свидание – возможно, самая информативная форма человеческого взаимодействия. Ты оцениваешь человека, решаешь, стоит ли он твоего времени и внимания, и он делает то же самое. Фактически это меритократия в применении к личной жизни, но без обязательной отчетности. Мы добровольно предлагаем себя в качестве объекта для интимной инспекции и одновременно подобным же образом изучаем других. Мы стараемся сохранить в целости наши души, стараемся не дать им остыть и загрубеть. Мы надеемся, что будем счастливее наших родителей, которые прожили этот отрезок жизни, эти лучшие годы в одиночестве, сами по себе, в полной изоляции. Но кому это нужно, да? Девчоночья чушь.