Милый друг Натаниэл П.

Мать хотела от него слишком многого. Ее претензии были несправедливы и необоснованны. Нейт это знал, и то же говорили ему друзья. Но ведь и сама ее жизнь не была справедливой. В Румынии ей отказывали в академическом признании только лишь потому, что она – еврейка. Ей не позволили даже специализироваться в области литературы, потому что почти все гуманитарные науки были закрыты для евреев.

До самого замужества она спала на диване в гостиной небольшой, расположенной в бетонном подвале квартиры родителей. А потом приехала сюда и работала программистом, чтобы Нейт мог учиться в частной школе и пойти в хороший колледж…

Он подался вперед, прижался лбом к оконному стеклу.

– Ты как, мам?

– Хорошо, – ответила она коротко и чуть слышно.

Нейт опустил жалюзи и побрел назад, к раковине, скользя носками по линолеуму и крепко сжимая телефон. Собственно, это ради них он и купил этот дурацкий беспроводной аппарат. На наземной линии настояли родители – «на всякий случай». Теперь им пользовались только они двое да телемаркетеры.

– Думаешь, я старомодная, – сказала мать после паузы. – Ограниченная.

Сопровождавший эту реплику вздох прозвучал симфонией, проникнутой жалостью к себе.

– Мам, у меня даже телевизора нет. Конечно, я не считаю тебя ограниченной.

Она тихонько усмехнулась:

– Наверно, мы оба немного отсталые.

– Наверно.

И снова пауза, но уже не такая тяжелая.

– Как Ханна? – спросила наконец мать. В ее произношении имя прозвучала как Хенна.

Нейт отжал губку.

– У нее все хорошо.

Через несколько дней он сидел в гостиной Ханны, перечитывая рецензию Юджина на новую книгу того самого британского писателя.

– Нейт?

Рецензия, надо признать, получилась хорошая. Очень хорошая. Юджин справился молодцом.

– Нейт?

Он неохотно отложил журнал. Ханна стояла перед ним, сунув руки в задние карманы.

– Да?

– Ты чем бы хотел заняться сегодня?

Нейт закрыл глаза. А чем они обычно занимались вместе? Сразу и не вспомнишь. Он задумался.

Лето… Долгие ночи с бесконечными разговорами, когда никто не спрашивал, чем бы хотелось заняться другому. Нет, к такого рода общению его сегодня не тянуло. Определенно.

Наверно, было бы неплохо посмотреть бейсбол. Приближались игры на выбывание, и одна вызывала некоторый интерес по причине ее потенциально негативного исхода для «янкиз».

Конечно, сказала Ханна, можно сходить в спорт-бар.

Отправились в «Аванпост». И кто только придумал такое название для относительно нового заведения, посещаемого почти исключительно белыми, которые лишь недавно начали селиться в этом исторически «черном» районе?!

Игра еще не началась. Они устроились за столиком, и Ханна, сказав, что решила взять дополнительную работу литературным редактором, принялась в деталях описывать предъявляемые издателем требования.

И это такая теперь у него жизнь? Сидеть вот так, напротив Ханны, в баре? Сегодня в одном, завтра в другом? И так до бесконечности? Неужели вот на это он согласился в тот вечер, когда они поспорили из-за бранча со Сьюзен и когда он заверил Ханну, что все в порядке – он с ней?

Нейт оторвал краешек бумажной ленты, которой была перевязана салфетка, и от нечего делать поиграл ножом и вилкой.

Он пытался слушать Ханну – она продолжала расписывать свою подработку, – но мысли ушли в сторону. Так ли уж ей нужен приработок? С нынешними темпами она и основную работу не закончит. К тому же у нее отец – корпоративный адвокат. Если будут нужны деньги, Ханна всегда может взять у него. Приятная роскошь для того, у кого она есть…

На календаре – последний день сентября, но вечер выдался теплый. Ханна сняла жакет, под которым обнаружился топ на лямочках. Топ ей шел. У нее были красивые плечи, но когда она, жестикулируя, поднимала руки, кожа внизу провисала, почти как у старушки. «Странно, – подумал Нейт, – она ведь держит себя в форме». Ему стало неудобно, как будто он подсмотрел что-то исподтишка, и еще хуже оттого, что увиденное отозвалось неприязнью. Но тем не менее Нейт не отвернулся. В самом отвращении, в его кристаллизованной чистоте, было что-то противоестественно приятное. Он ждал, когда она снова поднимет руки.

Ханна закончила, и Нейт кивнул.

Хотелось есть. Интересно, где их заказ?

– Как думаешь, почему они так долго? – на взводе спросил он.

Его горячность застала ее врасплох. Ханна развела руками:

– Понятия не имею.

Она поинтересовалась, чем он занимался в последние дни. Ответы получились короткие. Проникнуться ее шутливым, доброжелательным духом не получалось. И ладно, будь она посторонней, просто другом или знакомой, тогда бы его дурное настроение ничего не значило, они бы нашли устраивающий обоих ритм вежливого, пусть и банального, разговора ни о чем. Но с Ханной ситуация была другая. Положение редко накладывало на него такого рода обязательства; обращаясь с ней подобным образом, он как бы признавал свое поражение. Или даже капитуляцию.