Милый друг Натаниэл П.

В одной руке Нейт держал стакан с пивом, пальцы другой, в кармане, сжимались и разжимались. Он поймал себя на том, что хочет извиниться. Или сказать что-то еще. Но боялся, что выдаст что-нибудь не то. Что-нибудь снисходительно-покровительственное. Потом все же решился. Грир говорила, что он слишком много думает, когда дело доходит до такого рода вещей, и часто была права.

Нейт собрался с духом и шагнул в пропасть:

– Хотел сказать, что мне очень жаль. Я виноват. Во многом. Правда. Вел себя, как болван.

Ее лицо немного смягчилось. Да, сказала она, так оно и было. Но сказала с чуть кривой, беззлобной усмешкой. А потом и сама начала извиняться.

– Мне не следовало писать то, что я… – она покраснела.

Нейт понял, о чем речь. И, похоже, сам смутился:

– Ничего, не беспокойся из-за этого.

Ханна отвела глаза. Но в том, как она закусила губу, было что-то лукавое. Нейт пожал плечами и заговорщически закатил глаза. Их взгляды встретились, и Нейт не столько увидел, сколько ощутил что-то знакомое, какой-то дух фамильярности. На секунду-другую неловкости и разочарования прошлого стали мрачной шуткой, которую они делили на двоих.

Он заметил, что у нее немного другая прическа: волосы такие же прямые, ниже плеч, но подстрижены более модно. И макияжа больше, чем раньше. И юбка короче. И вообще…

Незадолго до того Аурит поведала ему, что Ханна встречается с каким-то режиссером-документалистом. Естественно, его это немного задело. В мире нет типов надменнее и претенциознее режиссеров-документалистов! Нейт всегда так считал. Мысль о том, что какой-то самодовольный идиот-режиссер пользуется ее юмором, ее умом, ее зрелостью раздражала его. В полной мере оценить особые достоинства такой женщины, как Ханна, был способен только он, Нейт. С ума сойти.

Интересно, встречается ли она и сейчас с этим режиссером. Спросить? Нет, это будет как-то… странно.

– Слышал про твою книгу. Поздравляю.

– Спасибо.

– Знаю, получится замечательно.

– Ты так любезен.

Снова молчание… вполне дружелюбное, но с предчувствием какого-то беспокойства.

– Так, значит… – начал Нейт.

Он хотел сказать что-то, но не знал, что. И, ничего не придумав, спросил, видела ли она Питера. Она покачала головой:

– Он здесь, приехал на уик-энд. Будет рад тебя увидеть.

Она вроде бы опять покраснела. Может, не стоило этого говорить? Но почему? Разве что это напомнило ей о чем-то. И потом: ему тоже вспомнился тот вечер, когда она познакомилась с Питером. Ресторан, разговор, ее квартира. Он обнимал ее и чувствовал… чувствовал что-то такое сильное и такое печальное. Сказал ли он в ту ночь, что любит ее? В ту ночь он любил ее.

Вдруг закружилась голова. Пальцы так сильно сжали пластиковый стакан, что тот треснул и начал крошиться в руке. Пиво пролилось на ногу.

– Осторожней, – улыбнулась Ханна.

И потом, неожиданно – он подумал, что они ведь только начали, – добавила, что ей пора идти.

– Мой… м-м… друг в другой комнате. Нам действительно пора. Передавай привет Питеру. Жаль, что не повидались.

Вскоре после этого Нейт ушел. По пути домой, в метро, накатили воспоминания: долгие ночи с разговорами у ее окна, в его постели, шутки и смех, взаимопонимание, глубокое, но без напряга, секс, в котором – в лучшие моменты – было столько чувств, столько энергии. Им овладело ощущение потери, сила которого удивила его так же, как и сам факт. После расставания с Ханной он так редко о ней думал…

Дома его встретил сухой бумажный запах. Составленные штабелями коробки теснились в темноте вдоль стен.

Нейт прошелся по комнате. Конечно, Ханна никогда не казалась более привлекательной, чем теперь, когда была вне досягаемости, когда он собрался съезжаться с Грир. И все же он понимал – здесь что-то еще, что-то большее. Возникшее там, в кухне у Кары, чувство близости было настоящим, спонтанным и хорошо знакомым. То же самое он чувствовал, когда они были вместе – в их лучшие моменты.

Но он же был несчастен с ней! Поэтому они и расстались.

Нейт взял наполовину заполненную коробку и поставил на стол с намерением сложить в нее всю свою картотеку. Но так и не взялся за дело.

Постояв, подошел к окну. Открыл – в комнату устремился холодный воздух. Он дал ему омыть себя, вытянуть волоски на руках.

Даже сейчас он затруднялся сказать, почему был несчастен с Ханной.

Нейт закрыл окно. Сел к компьютеру.

Когда он, выключив свет, забрался в постель, часы показывали три ночи. И все равно быстро уснуть не получалось.

По крайней мере, завтра у него куча дел, подумал он, в очередной раз поворачиваясь с одного бока на другой. Может быть, Грир придет помочь. В одиночку у него выходит не очень. Да, это было бы отлично. Грир заполнит квартиру легким, бодрящим весельем, посмеется над его жалкими потугами и тем, что постоянно открывается взорам, когда он залезает в глубь шкафов и передвигает мебель, годами враставшую в пол.