Милый друг, товарищ покойника

Доллары все еще лежали на столе, но лежали они скорее у него под рукой, чем у меня. Мне было бы спокойнее, если б их тут не было. Они приковывали к себе мое внимание, мне все труднее было оторвать от них взгляд. Дима заметил это и в его прищуренных, уставших то ли от света, то ли от водки глазах я заметил искорки смеха. Он вытащил из-под прилавка стограммовый стаканчик, перелил туда водку из стопки, потом добавил доверху из бутылки. Посмотрел на меня с горькой усмешкой и, кивнув: мол "поехали!", выпил. Потом взял толстыми короткими пальцами зеленую двадцатку, скатал ее в шарик и занюхал им.

Я никак на это не отреагировал. Может он и не ждал никакой реакции. Он был просто пьяным. А я ему завидовал, он был так далеко от реальности, что мне его было не догнать. Тем более, что ночевать я хотел дома.

23

Позднее зимнее утро. У меня не болела голова. Я вообще чувствовал себя удивительно свежим. Но при этом вчерашний разговор с Димой вспоминался с большим трудом, лишь отрывочно. И не только разговор - в кармане куртки я нашел пачку долларов и отдельно - смятую зеленую двадцатку. Это были те самые "настольные" баксы, но как они попали в мой карман я не помнил. Скорее всего Дима сам их сунул мне, но как я мог этого не заметить? Ведь он был намного пьянее меня!

В узорчатой морозной рамке кухонного окна шел пушистый снег.

Я завтракал. Тикали настенные часы. Хрустел на зубах бутерброд с вареной колбасой. Закипал чайник.

На душе было спокойно. Дима ничего не знал, да и откуда он мог бы что-то узнать? Теперь можно было бы поговорить с ним без боязни и нервозности, расспросить подробнее про Костю и его жену. Хотя Костя меня уже не интересовал. Но его жена, уставшее лицо которой часто смотрело на меня с маленькой фотографии, постоянно присутствовала в мыслях. Иногда мне казалось, что я ее уже знаю, что мы уже встречались. И именно в такие моменты, когда фантазии вытесняли на какое-то время ощущение реальности, я чувствовал себя удивительно сaмоуверенно и счастливо. Откуда приходили эти фантазии?

Холод уменьшает предметы, сжимает объемы - это я помнил еще из школьной физики. Теперь мне казалось, что это правило распространяется и на то, что не имеет физического объема. Зима укорачивает, сжимает день. Эта же зима сжимает, уменьшает мой мир, заставляя меня большую часть дня проводить дома, в тепле. Но теперь я живу один и вот тут мне становится очевидно, что ощущение одиночества зимой усиливается. Одиночество не подчиняется правилам физики.

Одиночество становится воздухом, которым я дышу.

Это оно распоряжается моими снами, иногда подсовывая один и тот же сон несколько раз подряд, превращая ночной отдых в нравоучительные уроки. В этих снах, как в многосерийных фильмах, есть свои герои и свои сюжеты, и есть одна героиня, красивая, воздушная, зеленоглазая и белокурая. И в снах я наблюдаю ее с большим интересом, но как только сон оканчивается - для меня наступает радостное освобождение, освобождение сознания от сна. Не потому, что я предпочитаю снам реальность. Нет. Я предпочитаю снам собственные фантазии с реальными, а не мультипликационными действующими лицами.

Если жизнь - это действительно борьба с одиночеством, то такие фантазии - одно из самых дешевых и надежных лекарств.

Я пил чай и думал о женщине, перед которой я был в огромном долгу. Я думал о женщине, о которой я совершенно ничего не знал. Даже ее имя было мне неизвестно.

Ближе к вечеру я приехал на Подол, полный решимости узнать у Димы как можно больше о семье, которая благодаря моей недавней депрессии перестала существовать. Все еще шел пушистый снег. Он летел медленно и плавно. Мороз был неощутим и спешить не хотелось. Сказочная рождественская атмосфера мира и покоя. И людей на небольшом пространстве между двумя рядами магазинчиков и киосков было больше обычного.

Приблизившись к Диминому магазинчику, я в растерянности остановился. Передо мной, на моих глазах снежные хлопья покрывали черный обгоревший каркас. Мимо проходили люди, бросая на сгоревший магазинчик любопытные взгляды.

Я стоял неподвижно.

Рядом остановилась низенькая сгорбленная старушка в темнозеленом пальто с черным каракулевым воротником.

- Утром сгорело, - сказала она. - Я все видела. Один парень бутылку с бензином внутрь бросил, а второй курил, а потом сигарету туда! И сразу как вспыхнет! Продавец выскочил и спиной на снег - у него куртка загорелась...

Мой мир опять сжался, уменьшился до предела. Где искать теперь Диму я не знал. Ни адреса его, ни телефона у меня не было.

Стоять и смотреть, как снег скрывает следы пожара, мне быстро надоело и я пошел на Братскую.

Просто захотелось увидеть знакомые лица.

В кафе было тихо. За моим столиком сидела пожилая пара. Они молча и обреченно пили водку. Я подумал, что у них, видимо, произошло какое-то несчастье - уж очень прилично они были одеты.

"Кофейница", увидев меня, приветливо улыбнулась.

Со ста граммами "Кеглевича" я просидел там до закрытия.

24

Шли дни. Никто не звонил. За окном с удивительным постоянством пролетали вниз к земле снежные перья. Бесконечный белый поток.